Безногий ас - [15]

«Извините меня, мистер Джойс, но мы только что получили молодого офицера-летчика после авиационной катастрофы. Не могли бы вы посмотреть его?»

Остальное было очевидно. Она ассистировала Джойсу во время многих операций, и он понимал медсестру с полуслова. Джойс сбросил пальто и пошел следом за ней в палату. Осмотрев Бадера, Джойс сказал, что остается. Если пациент выйдет из шока, он будет его оперировать. Летчик молодой и сильный. Им следует попытаться.

Когда Гарри Дэй позвонил в госпиталь из Кенли, ему ответили крайне уклончиво. Он понял, что Бадер умирает. Тогда Дэй отправил телеграммы Джесси в Спротборо и Сирилу Бэрджу, который находился в Олдершоте и мог появиться в госпитале буквально через час.

Около 14.00 сестра Торнхилл заметила, что дыхание пациента становится более заметным, а пульс более сильным. Постепенно состояние Бадера начало улучшаться. Джойс приписал это хорошему физическому состоянию. В 15.30 он решил сделать операцию и для начала отправил пациента в рентгеновский кабинет.

Уложенный на операционный стол, Бадер видел белый потолок и множество ламп над собой, но не сознавал, где он, хотя ощущал больничные запахи. Потом человек в белом халате хирурга наклонился над ним и сказал:

«Хэлло, старик. Я вижу, у тебя была небольшая авария. Не беспокойся. Лежи смирно, и скоро мы тебя поправим».

Бадер мутно глянул на него и пробормотал:

«Не давайте мне наркоз. Я могу потерпеть».

«Не беспокойся, все будет хорошо», — заверил его хирург. Он буквально излучал теплоту и спокойствие.

Потом Бадер не мог вспомнить, как ему дали наркоз. Когда он отключился, принесли рентгеновские снимки, и Джойс принялся рассматривать еще мокрые листы на свет. Сначала правая нога. Здесь решение было принято моментально. Джойс повернулся к сестре и сказал:

«Ее придется ампутировать».

Относительно левой ноги он заколебался и решил ее пока не трогать. Снимки туловища и головы показали, что сломаны два ребра. Лицо Бадера было сильно поцарапано, а зуб пробил верхнюю губу.

Джойс работал быстро. Пациент был слишком слаб для длительной операции. Единственный шанс заключался в том, чтобы слегка подштопать его. Только так можно было выиграть гонку у смерти. Джойс быстро ампутировал правую ногу выше размозженного колена, что было просто, так как нога оказалась почти оторвана. Потом он занялся левой ногой. Джойс тщательно прочистил рваные раны, надеясь, что инфекция не будет занесена. Бадер был почти мертв, когда его отвезли в отдельную палату. Джойс начал работать, чтобы вывести его из послеоперационного шока.

Сирил Бэрдж приехал в госпиталь и стал ждать. Около 9 вечера Бадер был еще жив, однако шок высасывал из него последние силы, пульс почти пропал, тело было холодным, он лежал без сознания. Джойс сказал Бэрджу, что не уверен, доживет ли пациент до утра. Старшая сестра отвела Бэрджа в комнату, чтобы он мог вздремнуть, пообещав разбудить, если будет нужно. Он рухнул на постель прямо в одежде.

Около 2 ночи медсестра разбудила его и мягко сказала:

«Будьте любезны спуститься вниз».

Бэрдж поднялся и последовал за ней, не говоря ни слова. Рядом с палатой стояли две девушки, обе плакали. Это были Хильда и Патрисия. Бэрдж просунул голову в палату и увидел двоих врачей в белых халатах и двоих медсестер, склонившихся над кроватью. Один из врачей увидел Бэрджа, вышел в коридор и прошептал:

«Не будете ли вы любезны подождать снаружи? Кажется, ему лучше».

Через полчаса врач вышел еще раз и сказал, что они могут пойти отдохнуть. Он вызовет их, если что-то случится. Девушки ушли. Бэрдж отправился в свою комнату, но через час его снова вызвали. Когда он пришел, врач сказал, что пациенту внезапно стало лучше, и Бэрдж в очередной раз отправился спать.

Утром Бадер все еще был жив, хотя всем казалось, что это ненадолго. Приехала его мать миссис Хоббс, однако она была так измучена, что старшая сестра увела ее отдыхать и дала успокоительное. К вечеру Бадер еще цеплялся за жизнь, но в полночь врачи снова вызвали Бэрджа, а потом отправили отдыхать. Утром пациента отделял от смерти все тот же тонкий волосок. Он так и не пришел в себя после операции. Джойс сказал Бэрджу, что если Бадер продержится еще сутки, то появится надежда, если только в левой ноге не возникнет сепсис. Существовала даже возможность, что удастся сохранить ее.

Через 24 часа глаза Бадера медленно открылись. Он словно родился заново, жил, не зная, что значит жить, не знал даже, как его зовут. Солнечный свет заливал комнату. Он видел какие-то предметы, но не понимал, что это. Потом до него медленно дошло: кремовый потолок, белые простыни. У окна, спиной к нему, стоит высокая девушка в белом платье и красной накидке. Он вернулся к жизни, не испытывая никакой боли, никаких забот, никаких воспоминаний о прошлом. Спустя некоторое время Бадер пробормотал:

«Какого черта я здесь делаю?»

Сестра Торнхилл обернулась и подошла, улыбаясь. Бадера поручили ей как «особого пациента», и она провела у его постели почти все это время. Он понял, что ей около 25 лет, у нее симпатичное волевое лицо, и она довольно привлекательна.

«Вы очнулись, не так ли?» — ее голос был красивым и глубоким. Бадер безмятежно глядел на нее.