Безнадёжная любовь - [44]

— Подожди. Я должен сказать. Сейчас я не устою, но потом… Это ничего не изменит. Я не могу тебя любить.

Инка, не успев понять, еще какое-то время тянется к нему. И вдруг, став жесткой и напряженной, отшатывается, отскакивает, будто не по своей воле, а отброшенная неведомой силой.

— Подонок! Терпеть тебя не могу! И всегда, всегда, всегда мне было смешно, так смешно тебя изводить! Ты — придурок! Тормоз! Ненавижу тебя!

Аня притягивала Богдана давно, еще тогда, когда была наивной, доверчивой девчонкой, притягивает и сейчас, когда уже безвозвратно изменилась, стала взрослой и сдержанной, немного другой. Но точно так же, как и раньше, она легко, с самого первого взгляда поверила, что между ними не может случиться ничего плохого.

Она не старалась сделать вид, будто забыла о том, что связывало их в прошлом, не пыталась переиначить события и придать им другой смысл, не раскаивалась и не сожалела. Она твердо была убеждена, что они просто старые знакомые, друзья, и ни один из них не возлагает особых надежд на неожиданную встречу, хотя оба сейчас одиноки и вполне могли бы ухватиться за предоставленный шанс уже в который раз начать все сначала. Это смешно, глупо, наивно примерять вчерашние события к настоящему дню.

Невероятно, что они вообще встретились.

Внезапно нагрянувший возбужденный мальчишка удивил Богдана, и он долго не мог понять, о чем тот говорит сдавленным напряженным голосом. Но затем в его квартире так же нежданно появилась женщина — встревоженная, бледная и по-знакомому отчаянно решительная. Богдан встретил ее взгляд. И вздрогнул. А она, как много-много лет назад, выделив его глаза, не раздумывая, доверилась им.

А этот ненормальный подросток оказался ее сыном. Его зовут Никита. Он дерзок и нахален.

Богдан еще помнил: в его годы он сам был таким же. Может, этому причиной его неотцовство, но он лояльно относился ко всем приколам и причудам молодого поколения. У него не было детей, и единственное детство, которое пришлось ему наблюдать и переживать, было его собственным. Он все прекрасно помнил.

И этот мальчишка заинтересовал его, на какое-то время захватил его мысли, наверное, потому что был ее сыном, а все, касавшееся Ани, Богдан считал чем-то близким и связанным с собой. Он даже ни капельки не удивился, случайно наткнувшись на этого парня в не знающем порядка пространстве улиц.

Никита напряженно беседовал с троицей своих ровесников. Богдан хорошо знал такую напряженность, она без труда читалась в нарочито расслабленных позах, сдержанно-вызывающих голосах. И какое-то время Богдан наблюдал, как ведет себя в подобной ситуации Анин сын.

А он старался держаться презрительно и равнодушно, дерзко и бесстрастно. А что ему оставалось делать? Одному против трех? Против — в том не было сомнений.

— А, Никита! Как дела?

Богдан предугадывал ход событий. Все должно было произойти точно так же, как происходило и раньше бесчисленное множество раз. Трое разумно удалились.

— Все в порядке?

Никита смерил неожиданного спасителя мрачным взглядом и, не пытаясь опровергнуть чужую догадку, недовольно пробурчал:

— Я что, молил о помощи?

— Нет.

— Тогда зачем? — он не утверждал себя постановкой ясных, логически законченных вопросов: если уж этот прилипчивый дядя настолько умный, пусть понимает сам.

— Просто я хотел с тобой поздороваться. Мы же знакомы.

— Здравствуйте! — неожиданно произнес Никита мягко и приветливо, что никак не вязалось с нахальным выражением его лица.

Взгляд полоснул, словно бритва, но Богдан без особого труда выдержал его.

— Думал познакомиться с тобой поближе, — угол рта чуть заметно дернулся, — но не знаю, с чего начать.

— Ну да! Вы же думаете познакомиться поближе не со мной, а с моей матерью. Зачем создавать сложности? — Никита пожал плечами, развернулся, собираясь уйти, но, словно опомнившись, оглянулся и произнес послушным голосом пай-мальчика: — До свидания.

Богдан усмехнулся, сделал два шага в противоположную сторону и чуть не налетел на знакомую пару.

— О, привет! Это твой сын? — женские глаза блеснули любопытством.

— Нет, — бесстрастно ответил Богдан, отсекая возможность скрытых предположений.

— Очень похож. Я была просто уверена, — разочарованно проговорила женщина. — Да и беседа ваша со стороны выглядела вполне по-семейному. Вечная проблема — отцы и дети! — она рассмеялась.

— Действительно, очень похож, — подтвердил ее молчаливый спутник.

Они распрощались и разошлись, и Богдан почти сразу забыл об этой встрече. Она вспомнилась внезапно, нахлынув волной тревоги, неуюта, беспокойства, сбила с толку, навязчивой идеей застыла в голове, и Богдан, почти украдкой от самого себя, негодуя и злясь, занялся нелепыми подсчетами.

«Хоть это и смешно, пусть. Быстрее успокоюсь. Дурацкие разговоры! Я схожу с ума: такого не может быть. Но… Ему шестнадцать. Нет, семнадцать. Значит, восемнадцать лет назад. Как раз это время! Значит, возможно. Но как? Как возможно? Говорят, он очень похож на меня. Но как определить самому, насколько кто-то на тебя похож? Встречаются же такие люди — очень похожие, но чужие. А время совпадает!»

Он смутно представлял, где хранятся семейные фотографии. Да и хранятся ли! Невероятно легко было как-нибудь случайно выбросить их или даже потерять. Не без труда Богдан отыскал старую коробку, с удивлением узнавая ее, и из вороха блестящих черно-белых и изредка цветных, плотных, непослушно выгнутых листов выбрал свои фотографии, навечно сохранившие мгновения, когда ему только исполнилось шестнадцать.