Безмолвный фронт - [12]

Наиболее дальновидные специалисты сельского хозяйства не раз предупреждали фермеров, что опасно возделывать один хлопок. Неурожаи бывали и раньше, и тогда тоже ставили местную экономику в тяжелое положение. Но ни опыт, ни авторитеты, ни просто здравый смысл не могли поколебать самоуверенности преуспевающих хозяев. Хлопок оставался царем полей.

То, чего не удалось сделать никому, сделал долгоносик.

Он выстоял против мышьяковокислого кальция и других ядов, имевшихся в те времена в распоряжении земледельцев. Выстоял потому, что яды те покрывали только поверхность растений, а внутрь не проникали. Долгоносик же как раз поедает растения изнутри, так что в его организм отрава попадала в количествах, вызывавших не более чем легкую дурноту.

Долгоносик выстоял, а фермеры сдались. Один за другим они изменяли хлопку и ограничивали его владения, чтобы подстраховаться другими культурами. Ими стали земляной орех, кукуруза, картофель, сахарный тростник, кормовые травы… Появились скотоводческие и свиноводческие хозяйства… Перестройка вызвала к жизни большую промышленность. В общем, с той поры наступил экономический расцвет всего хлопкового пояса.

…Такова предыстория дождливой осени 1950 года в Алабаме.

В 1919 году на церемонию открытия памятника уродливому жучку прибыли не только жители города Энтерпрайза, но и фермеры окрестностей. Чествуя долгоносика, они, конечно, в первую очередь были довольны собой, своим, одержавшим победу, благоразумием. Увы, присутствующим на этих торжествах не могло прийти в голову, что через тридцать лет долгоносик устроит здесь же повторный экзамен их благоразумию и что экзаменующийся окажется не на высоте.

Странный вывод напрашивается при сравнении двух кампаний против хлопкового долгоносика, проведенных в одном и том же районе земного шара людьми одного поколения. При первой встрече с грозным вредителем люди не имели химических средств, способных сдержать его разрушительной силы. И что же? Люди нашли выход из положения. И не только ничем не пожертвовали, но еще оказались в выигрыше. Их поражение стало триумфом. В честь своего триумфа они воздвигли памятник.

При втором серьезном столкновении с тем же насекомым люди уже обладали подходящими ядами. Они были во всеоружии современной химии и техники. Они пустили в ход и то и другое. И что же? Они не только не истребили долгоносика, но еще нанесли глубокие раны живой природе, потравили множество рыб, которые давали им пищу, а также радость охоты. Они не нашли ни разумного, ни даже просто преемлемого выхода.

Они выиграли сражение, будучи слабыми, и проиграли, вооруженные до зубов.

…Вот еще одна кампания, лежащая на совести любителей легких побед.

События развернулись на Чистом озере, расположенном севернее Сан — Франциско.

Место это привлекало многих туристов, рыболовов, курортников своей красотой, обильной дичью и рыбой и могло бы считаться райским, если б не комары. Правда, хоть они и были родственниками москитов, но не кусались, а просто надоедали своим чрезмерным количеством. Вывести их не удавалось до тех пор, пока в конце сороковых годов не прибегли к новым инсектицидам. Тучи комаров поредели. Тогда владельцы отелей решили добить врага и предприняли одну за другой несколько химических атак. Комары исчезли совсем.

Но что стало с Чистым озером? Плавучие птичьи гнезда — главная его краса — опустели. От тысячи супружеских пар роскошных птиц, которые в сопровождении выводков пушистых птенцов прогуливались по водной глади, к 1960 году не осталось и трех десятков. Птенцов уже не видел никто. Тишина объяла некогда полный жизни уголок природы. Тишина, вряд ли предусмотренная сэрвисом.

Вера в безопасность разрекламированных препаратов была столь крепка, что вначале причину несчастья стали искать в заразной болезни. Но болезни никакой не нашли. Тогда провели тщательный анализ мертвой птицы. В ее жировых отложениях нашли неожиданно большую концентрацию яда — 1600 частиц на миллион, в то время как сама вода содержала всего '/so часть на миллион. Иначе говоря, раствор яда в рыбе был в 80 тысяч раз крепче, чем в среде, откуда она его почерпнула. Фокус этот не мог оставить равнодушными ученых. Они учинили расследование, и тогда постепенно начала распутываться цепь зловещих событий.

Первым испил яду планктон. Он накопил в себе пять частиц ДДТ на миллион. Планктон пошел в пищу мельчайшим организмам, которые, в свою очередь, более крупным и так далее. Наконец очередь дошла до рыбы. Ее живой корм сконцентрировал в себе до 300 частиц препарата на миллион. Рыбой, уже очень сильно приправленной ядом, питалась птица…

Еще более поразительное открытие было сделано позднее, рассказывает Рейчел Карсон. Вскоре после завершающего химического удара вдруг следы препарата в воде исчезли. Но в действительности яд не покинул озера. Он лишь полностью перекочевал в тела живых существ. И даже через двадцать три месяца после случившегося планктон все еще оставался ядовитым, хотя вода была совершенно чиста. Каким — то образом яд передавался из поколения в поколение и продолжал отравлять всю живность в озере.