Безмолвные клятвы - [44]

Только Речел по-прежнему считает, что может победить их. Слепая наивность! Из-за нее Речел доверилась совершенно незнакомому человеку, согласилась стать его женой и разделить с ним свои мечты. «Придется потрудиться», – сказала она. Это звучало жестоко. Ведь Речел не подозревала, сколько сил тратил Генри на борьбу и с ней, и с самим собой.

ГЛАВА 12

Когда Генри ел на завтрак остывший бекон и пил кофе с белым хлебом, пытаясь не обращать внимание на холодность жены, он три или четыре раза сказал себе, что его не волнует молчание Речел. Странно, что сейчас оно ощущалось как потеря – раньше Генри этого не замечал. Он решил сосредоточиться на чем-нибудь таком, что могло бы разогнать мрачные мысли, и взгляд его упал… на ее бедра, обтянутые юбкой, на ее высокую грудь под тканью рубашки, на ее ноги, обутые в старые ботинки.

Чем больше Генри старался не думать о Речел, тем хуже у него это получалось. Он плеснул остатки кофе в костер.

– Здесь все женщины так одеваются? Речел пнула носком ботинка головешку, которая выкатилась из костра.

– А что?

– Вы и на женщину-то не похожи. Простое платье пошло бы вам куда больше.

– Неужели? – без тени эмоций произнесла Речел. – Мне следует это запомнить.

– Я – ваш муж. Вы одеваетесь или раздеваетесь, чтобы сделать мне приятное.

Женщина встала и отправилась запрягать лошадей.

– Разве вы не знаете, мистер Эшфорд, что тут другой мир? Платья и шляпки не для здешних мест. Так же, как и шелковое белье и подтяжки… – Речел надела седло на лошадь Генри и начала затягивать ремни. – И в этом мире женщины одеваются и раздеваются, чтобы выжить. – Она закрепила седло и обернулась: – Фургон готов. Все, что вам придется делать – это следовать за моей пылью.

Не успел Генри ответить, как Речел ускакала прочь. Выехав на дорогу, она пустила лошадь во весь опор.

– Дьявол… – пробормотал Генри.

Собрав жестяные миски и кружки, он бросил их в фургон. Затем взобрался на сиденье и направил лошадей в ту сторону, куда поскакала Речел. Он сжимал зубы, когда фургон подпрыгивал и качался на неровной земле. Генри боялся потерять Речел из виду. Она оказалась права: ее присутствие можно было определить только по столбу пыли, поднимающемуся над прерией.

Почему Речел уехала и что искала впереди, Генри понять не мог. Взглянув на небо, он заметил, что облака потемнели и вдалеке блеснула молния. В воздухе повеяло сыростью, холодный ветер проник сквозь рубашку Генри. С той стороны, куда поехала Речел, приближалась буря. Почему жена не возвращается?

Конечно, он знал, почему. Речел не собиралась ничего искать или разведывать дорогу. Она только хотела избавиться от его общества. Об этом можно было судить по ее быстрым, резким движениям, когда она седлала лошадь. Чувствовалось, что Речел раздражена, даже рассержена, хотя держала себя в руках.

Генри не удивился бы, если бы услышал ее яростные крики, эхо которых разносилось по прерии. Он даже хотел, чтобы Речел кричала. Тогда бы она больше походила на женщин, которых Генри знал, а не на кроткое создание, стоически терпящее издевательства мужа… как это когда-то происходило с его матерью.

Люк оказался прав. Речел ничем не напоминала других женщин. Такой он еще не встречал. Ее откровенность и прямота были столь же неподдельными, как и ее чувственность. Генри удивлялся, как Речел могла оставаться такой в мире, полном обмана, в мире, где честность не стоит и ломаного гроша.

И тут Генри заметил, что жена скачет назад. Плащ развевался за ее спиной и поднимался выше головы, удерживаемый лишь завязками вокруг шеи. Когда Речел подъехала ближе, Генри увидел, что она шевелит губами – наверное, что-то говорит лошади, успокаивая ее. Он остановил фургон.

Когда Речел приблизилась к фургону, щеки ее горели, а лицо было мрачным. Она погладила шею лошади и сухо сказала:

– Впереди есть укрытие.

Речел указала на неровную гряду скал, напоминавших сломанные кости, торчащие из плоти земли. Привязывая лошадь позади фургона, Речел бормотала успокаивающие слова, обещая, что позаботится о животном позднее… после…

– После чего? – спросил Генри.

– Когда пройдет смерч. Я видела его в пяти милях к востоку отсюда. – Речел указала в сторону облаков, ставших еще выше и темнее: Потом взобралась на сиденье рядом с мужем. – Нам нужно спешить!

Генри почувствовал, что в небе и на земле все замерло, ветер куда-то исчез, и наступила неестественная тишина. Он поднял голову и с тревогой огляделся. Никогда еще вверху не было такого бледно-золотого сияния. Но это сияние вскоре закрыли темные облака, словно отделяя рай от земного ада.

Генри не спрашивал Речел, что такое смерч. Он вовсю погонял лошадей, заставляя их скакать как можно быстрее. Фургон приближался к скальной гряде. До укрытия оставалось совсем немного, когда загремел гром и поднявшийся ветер стал раскачивать фургон из стороны в сторону. Речел спрыгнула и повела лошадей к широкой расщелине.

– Нужно закрыть им глаза! – крикнула она мужу.

Не задавая вопросов, Генри повторял все действия Речел – достал из коробки платок и завязал лошади глаза, успокаивая ее, когда она затанцевала на месте. Натянув снизу на лицо собственный шейный платок, он пробрался в расщелину, ставшую их убежищем, и оказался лицом к лицу с Речел.