Безмолвное дитя - [18]

— Нет, ни в коем случае, — вздохнула Соня. — Ты права.

Но в её голосе слышна была нотка несогласия. Она совсем не считала, что я права, но почему — я не понимала.

* * *

Той ночью я уснула прямо на стуле в больничной палате Эйдена. Ума не приложу, как это у меня получилось, ведь стул был, мягко говоря, не самым удобным для этого местом, да и беременный живот не прибавлял удобств. Но тело заставляет сделать то, что ему нужно, а нужно ему было поспать. В двенадцатом часу ночи доктор Шаффер разбудил меня, Джейк накинул на меня пальто, и они вывели меня из палаты. Эйдену нужен отдых, у него был длинный день. Пока я спала, Эйден не сомкнул глаз и смотрел либо на меня, либо в телевизор.

Я думала, что после ночи в собственной постели, горячего душа и нормальной еды — а не того, чем потчевала больничная столовая, — я почувствую себя более-менее по-человечески. Однако после пробуждения на следующий день, в пятницу, я снова была в полубессознательном состоянии, словно находясь в каком-то сказочном мире, и лишь моя неугомонная малышка в животе напомнила, что всё вокруг вполне реально. Эйден действительно жив, его действительно похитили и держали на привязи, как циркового медведя. Каждый раз, когда я думала об этом, у меня начинало противно сосать под ложечкой.

Джейк отпросился в школе и отвёз меня в больницу. Сегодня предстояло сделать рентгеновские снимки и пройти ультразвуковые исследования. Я впервые увидела Эйдена стоящим на ногах, и у меня перехватило дыхание от осознания того, насколько он мал ростом. В его походке была какая-то скованность, будто он не знал, что делать с ногами. Я рискнула пошутить на тему своей смешной в силу беременности походки, но Эйден даже не улыбнулся, хоть я намеренно и пошла вперевалку, изображая из себя человека намного грузнее, чем была на самом деле.

— Мы сегодня хотели бы подвергнуть более углублённому осмотру лодыжку Эйдена, — сказал доктор Шаффер. — Нужно также проверить и некоторые другие кости, а для этого потребуется несколько рентгеновских снимков. Затем возьмём кровь, а потом с ним проведёт некоторое время детский психолог.

По моему телу пробежали десятки маленьких иголочек.

— Я не хочу, чтобы он превратился в объект исследования. Он же не какой-то дикий ребёнок, воспитанный волчьей стаей. Он мой сын, а не просто имя в газете.

— Совершенно с вами согласен! — заверил доктор Шаффер, для солидности склонив голову. — Но я очень надеюсь на помощь психолога. В конце концов, без лечения Эйдена оставлять нельзя.

С этим не поспоришь.

— Могу ли я находиться рядом с ним во время рентгена? — спросила я.

Не успела я получить ответ, как дверь в палату распахнулась, и я резко выдохнула от изумления. Краем глаза я увидела, как Джейк обратил ко мне своё лицо с хмурой гримасой, а я так и осталась стоять, уставившись на вошедшего мужчину. Последний раз я видела Роба почти восемь лет назад — мы обсудили кое-что в те дни, когда Эйден был признан юридически мёртвым, и после того случая контактировали редко. Это ничуть не мешало Соне держать меня в курсе того, как идут его дела в армии, куда он пошёл вскоре после исчезновения Эйдена.

Роб замер, едва переступив порог. Его взгляд целиком сконцентрировался на Эйдене, и я увидела, как заблестели от влаги у него глаза, словно превратившись в стёклышки. Как до этого и я, и Соня, он всё сразу понял. Понял, что это его сын.

— Эйден… — прошептал он.

Мне удалось справиться с дыханием, но сердце отчаянно забилось. Роб был крупным мужчиной и заполнил своей фигурой весь дверной проём. Армия сделала его ещё более мускулистым по сравнению с нашей последней встречей. На нем были сапоги, джинсы и чёрная потёртая кожаная куртка с истрёпанными краями, каштановые волосы были острижены короче обыкновенного, а карие глаза были точь-в-точь как у Эйдена.

— Это он, Роб, — сказала я. — Это правда он.

Мой бывший возлюбленный наконец перевёл взгляд с нашего сына на меня, и по спине у меня сверху донизу пробежали мурашки. В этот момент я поняла, что он чувствует ровно то же, что ощутила я, войдя в эту самую комнату и увидев своего сына восставшим из мёртвых, и это переживание с одинаковой силой воздействовало на наши души. Колени у Роба начали подгибаться, и я бросилась к нему и обхватила руками его плечи. В тот момент я не думала о своих действиях и совершенно позабыла о Джейке, который наверняка чувствовал себя лишним, стоя где-то позади и наблюдая, как жена обнимает другого мужчину. Но что поделать — Джейк понятия не имел, что мы с Робом испытывали в те секунды и почему мне так нужны были объятия Роба. Не успел он и глазом моргнуть, как я уже плакала на плече у Роба, а он на моём, и на какое-то одно самое мимолётное из мгновений у меня возникло ощущение, будто я заново обрела прежнюю семью.

— Мама мне уже всё рассказала, — сказал он, отступая на шаг.

— Всё? — спросила я, вытирая слёзы и откашливаясь.

Он кивнул:

— Я порву выродка в клочья, когда найду!

Я нервно оглянулась на Эйдена.

— Не здесь, Роб, — предостерегла я строгим голосом.

— Да, хорошо. — Он провёл ладонями по лицу. Эйден видел достаточно насилия, и нам не стоило множить его посредством таких слов. Роб наклонился и развёл руки в сторону, двинувшись в сторону сына, который робко стоял рядом с доктором Шаффером в другом конце палаты. — Приветик, приятель, как дела? Помнишь меня? Тебе не нужно ничего говорить, дружище, всё в порядке! Я твой папа, понимаешь? Прости, что не смог вчера приехать. Знаешь, а я теперь на вертолётах летаю! Помнишь, я тебе вертолёт подарил? Он ещё застрял у мамы в волосах, и нам с тобой запретили играть с ним дома, помнишь? — Вспомнив этот случай, он коротко рассмеялся. Я тоже его хорошо запомнила: пропеллер выдрал мне целую прядь! Я слегка покачала головой и поддержала его смех. Я тогда сильно разозлилась на них обоих, но оба смотрели на меня с такими выражениями на лицах, что я вмиг растаяла.