Безмолвная графиня - [50]

Он со вздохом откинулся на спинку кресла.

– Она обижена на меня за то, что я оставил ее в Сан-Кэтирсе. Не хочет даже отвечать на мои письма. Я бы так хотел, чтобы она была здесь, со мной!

– Правда? – спросила Фрэнсис. – Даже несмотря на все эти ужасные слухи, которые бродят по городу? Не хотите же вы, чтобы на нее вылилась вся эта злобная грязь.

Он устремил на нее пытливый взгляд.

– Так, значит, это правда, – пробормотал он. – Расскажите мне, что именно говорят, прошу вас, Фрэнсис.

– Милорд, разве вы не слышали? О том, что лорд Кардемор путем шантажа заставил вас жениться на леди Лилиан? Одни утверждают, что он скупил все ваши долги, а другие – даже то, что в его руках документы на Сан-Кэтирс. Хотя я понимаю, что это глупость. Ваша наследственная собственность, безусловно, полностью закреплена за вами и не подлежит отчуждению.

Грейдон почувствовал, как кровь отливает у него от лица. Он окаменел. Он едва мог говорить. Все оказалось гораздо хуже, чем он предполагал.

– Где вы все это слышали? Кто вам сказал?

Она с огорчением посмотрела на него.

– Первым заговорил об этом мой отец. Он с готовностью поверил слухам, ведь оказывалось, что не я виновата в расторжении нашего соглашения. Но об этом говорили и другие. Грейдон! – воскликнула она, когда он с проклятиями встал и швырнул свою хрупкую чашечку в камин. – Только не говорите мне, что это правда!

Он с трудом взял себя в руки.

– Простите. Я не знаю, что вам сказать. Собственность на Сан-Кэтирс не закреплена за мной. И я влез в долги. Я хотел провести мелиорацию земель. – Он хрипло засмеялся, издеваясь над самим собой. – Хотел сделать Сан-Кэтирс лучше, а почти потерял его.

Она коснулась нежной рукой его рукава, и он осознал, что она стоит рядом с ним.

– Значит, это правда? Но я знаю, что вы очень сильно полюбили леди Лилиан, а сердцу не прикажешь. Такое даже лорду Кардемору не под силу.

Грейдон тяжело вздохнул и повернулся, чтобы взять ее руки в свои. Она была такой милой и доброй.

– Это правда, – подтвердил он и рассказал ей все без утайки. – Я очень люблю Лили. Что мне делать? Если она узнает об этом, она подумает, что я женился на ней потому только, что меня шантажировал Кардемор.

– Она, несомненно, поверит правде, когда вы расскажете ей. И, конечно, она знает, что вы ее любите. Роль ее брата во всем этом – вот что причинит ей боль.

Еще девять месяцев назад ему было совершенно все равно, возненавидит Лили своего брата или нет, но с момента их женитьбы Грейдон лучше понял, какие чувства испытывает Лили к этому дьяволу.

– Вот от этой боли я и хочу ее избавить. Но каким образом это все стало известно? Я ничего не знал об этом, пока вы мне не рассказали. Никто из посвященных лиц не мог рассказать об этом.

– Это могло просочиться даже от кого-нибудь из слуг. Какая разница, милорд, раз все уже вышло наружу. Если существует какой-то способ оградить леди Лилиан, вы должны сделать это!

– Но как?

Она высвободила свои руки и задумчиво повернулась к камину.

– А вы не могли бы привезти ее в Лондон, чтобы все увидели, как вы любите друг друга?

Он покачал головой.

– Я не могу этого сделать, пока не улягутся слухи.

– Ну тогда не могли бы вы и лорд Кардемор появляться в обществе вместе для демонстрации взаимной симпатии? Тогда все, несомненно, поверят в то, что между вами никакой шантаж невозможен.

– Это было бы лучше всего, если бы лорд Кардемор не намеревался прибыть в Лондон только после Пасхи.

– О Господи. Тогда, пожалуй, вы правы. Вам надо держать ее подальше от Лондона. Возможно, даже до конца сезона.

– Разумеется. Но это моя проблема, не ваша, Фрэнсис. – Он взял ее руку и сжал ее.

Они стояли и смотрели друг на друга, охваченные печалью.

– Позвольте мне оказать вам хоть какую-то услугу, Фрэнсис. Позвольте сопровождать вас на некоторые выходы. Может, это вас немного поддержит.

– О Грейдон, даже не знаю, – снова сказала она с тоской. – Опять пойдут разговоры, если увидят нас вместе.

– Вся наша жизнь сейчас наполнена ими. Разве не так? Мы должны показать всем, что мы просто хорошие друзья, а не любовники. Я буду абсолютно верен своей жене, а вы будете танцевать и флиртовать на моих глазах без всякого моего возражения со всеми мужчинами, которые будут за вами ухаживать. Я не буду вам мешать, Фрэнсис.

Она замялась, потом слабо улыбнулась и кивнула.

– Хорошо, милорд Грейдон. Раз вы этого хотите, я согласна.

Глава двадцатая

Лили праздновала Пасху одна. В одиночестве ходила в церковь, а потом в одиночестве ужинала, сидя во главе обеденного стола, что так часто делала в последние три месяца. Сегодня, сидя у камина, она решила, что с нее достаточно. Ее муж стыдится ее и не хочет появляться в ее обществе. Это было ясно, несмотря на его письма, в которых он клялся в обратном. Но она вышла замуж за лорда Грейдона не затем, чтобы сидеть в заточении в провинции, пока он коротает время, месяц за месяцем, в развлечениях лондонского сезона. Она не собиралась больше ждать его разрешения на то, чтобы явиться в Лондон.

Он говорил, что пришлет за ней и будет часто ее навещать, но не сделал ни того, ни другого.

Его письма дышали страстью, любовью и раскаянием. Он клялся, что скучает по ней, но ни разу не попросил приехать к нему. Видимо, она в нем ошиблась. Она считала его неспособным на ложь, а теперь выходит, что ему нельзя доверять. Если он не лгал ей, тогда почему не просил приехать к нему?