Безмолвная честь - [24]

Колледж оказался чудесным. Вся его территория была тщательно ухожена. Здесь училось около девятисот студенток — большинство приехали из Сан-Франциско, Лос-Анджелеса или других городов Калифорнии, несколько человек прибыли из других штатов или с Гавайских островов. Помимо них, в колледже учились одна француженка и англичанка — родители отправили их в Штаты на время войны.

Но самый долгий путь проделала Хироко.

Одна из старших студенток встретила ее и показала комнату, которую Хироко предстояло делить с двумя девушками. Она видела их имена в списке — Шерон Уильямс из Лос-Анджелеса и Энн Спенсер из Сан-Франциско. Ни та, ни другая еще не прибыли.

Рэйко и Салли помогли Хироко распаковать вещи, пока Кен и Так ждали внизу вместе с Тами. Малышка весь день была безутешна, не желая расставаться с Хироко.

— Не глупи, — успокаивала ее Рэйко. — Хироко будет приезжать к нам на уик-энды и на каникулы.

— Но я хочу, чтобы она жила с нами, — горестно повторяла Тами. — Почему она не может учиться в Стэнфорде, у папы?

Родители Хироко обдумали этот вопрос и предпочли колледж святого Эндрю — небольшое закрытое женское учебное заведение, лучшее место для девушки, которая привыкла к замкнутой жизни, как Хироко. По сравнению с ним Стэнфорд был огромен, здесь учились и юноши, и девушки, что ужасало Хидеми. Казалось, был найден удачный компромисс.

Но теперь, раскладывая вещи в одном из трех узеньких шкафов, стоящих в комнате, Хироко терялась в сомнениях.

Ей вновь предстояло остаться одной, и, спустившись вниз, она выглядела такой же подавленной, как Тами. Она уже успела привыкнуть к родственникам и не хотела расставаться с ними.

Хироко надела коричневую юбку, купленную матерью, и бежевый свитер, украшенный ниткой жемчуга, подаренной родителями в день ее восемнадцатилетия, шелковые чулки и туфли на высоком каблуке, а также маленькую коричневую шляпку, лихо надвинутую на одну бровь. Салли помогла Хироко одеться, считая, что та выглядит великолепно, гораздо лучше, чем в кимоно, но Хироко недоставало комфорта привычной одежды и ярких шелков, которые она носила всю жизнь. В новой одежде она чувствовала себя нагой.

Еще одна старшая студентка провела Хироко по территории колледжа, показала ей и ее родственникам столовую, библиотеку и спортивные залы, и когда наконец больше было нечего осматривать, Так сказал, что пора возвращаться в Пало-Альто. На ужин были приглашены Питер и его подруга Кэрол. Услышав об этом, Хироко упала духом.

Она была словно отрезана от общества знакомых людей. За последние два месяца ей приходилось только прощаться, и каждое прощание оказывалось труднее предыдущего.

Перед отъездом Тами расплакалась, а Салли крепко обняла Хироко и попросила звонить как можно чаще. Ей хотелось узнать о соседках Хироко по комнате и о мальчиках, с которыми она познакомится. Кен заявил, что, если Хироко кто-нибудь обидит, пусть только скажет ему и он разберется с обидчиком. Тетя Рэйко взяла с Хироко обещание звонить, если ей что-нибудь понадобится. При взгляде на дядю Така Хироко вспомнился отец, в горле застрял комок, и она не смогла проронить ни слова. Помахав рукой уезжающим родственникам, она медленно поднялась в свою комнату и стала ждать прибытия соседок.

К пяти часам на поезде из Лос-Анджелеса прибыла первая из них — рыжеволосая решительная девушка. Она была энергична и жизнерадостна, в ее чемодане оказалось несколько десятков фотографий кинозвезд, и девушка начала старательно прикреплять их вокруг зеркала. Даже Хироко узнала многих из этих звезд и была потрясена, когда Шерон объявила, что ее отец продюсер. Если верить ее словам, Шерон была знакома со всеми знаменитостями, фотографии которых сейчас прикалывала к стене, поясняя, кто из них ей нравится, а кто — не очень.

— Должно быть, ваша мать — кинозвезда? — спросила Хироко, ошеломленная тем, что многих известных людей Шерон называла давними друзьями своих родителей. Очевидно, знакомство с такой особой было весьма полезно — Хироко знала, что так решили бы ее родители.

— Мама вышла замуж за француза, и они живут в Европе. Сейчас, пока там война, они перебрались в Женеву, — рассеянно отозвалась Шерон, искусно скрывая факт, что развод матери не только вызвал шумный скандал в Лос-Анджелесе, но и оказался болезненным для нее самой.

Шерон не видела мать уже три года, хотя на Рождество и дни рождения она присылала дочери дорогие подарки. — Ну а как там в Японии? — спросила она, покончив с вещами и плюхаясь на кровать.

Хироко заинтриговала ее. Единственными японцами, которых Шерон встречала до сих пор, были садовники и служанки, а Хироко сказала, что ее отец — профессор из Киото.

— Чем занимается твоя мать? — продолжала" она расспросы. — Она где-нибудь работает?

Эти вопросы изумили Хироко. Рэйко работала медсестрой, но это было здесь, в Америке. В Японии большинство женщин не имели никакой профессии.

— Она всего лишь женщина, — ответила Хироко, надеясь, что этого объяснения будет достаточно. Шерон встала, выглянула в окно и присвистнула.

— Вот это да! — восхищенно воскликнула она. Хироко подошла к окну, и они наблюдали, как шофер в ливрее открывает дверь поразительно красивой девушке. У незнакомки оказались длинные, стройные ноги и белокурые волосы, соломенная шляпка и белое шелковое платье наверняка были выписаны из Парижа. — Кого это мы лицезреем? Неужто Кэрол Ломбард?