Безмолвная честь - [108]

— Где же они, мама? — настойчиво спрашивал малыш. — Их здесь нет. — Он был разочарован, но не так, как Хироко.

Борясь со слезами, она промолвила:

— Они не вернутся, Тойо.

— Разве они не хотят нас видеть? — Малыш был удивлен.

— Очень хотят. — Слезы покатились по щекам Хироко. — Но они ушли на небеса, вместе со всеми, кого мы любим. — Несмотря ни на что, она не могла заставить себя произнести «вместе с твоим отцом». Заметив на ее глазах слезы, ребенок заплакал — ему не нравилось видеть мать в таком горе.

Хироко села на пол, обняв Тойо, и оба плакали до тех пор, пока их не прервал стук в ворота. Помедлив, она вышла на крыльцо и увидела, что у ворот стоит солдат. Он известил ее, что назначен постовым на их улице и хотел узнать, не нужна ли какая-нибудь помощь. Ему сказали, что дом пустует, и солдат забеспокоился, увидев, как туда входят Хироко и Тойо. Она объяснила, что дом принадлежал ее родителям.

Солдат оказался вежливым, с добрыми глазами. Он угостил Тойо шоколадкой, и малыш пришел в восторг, который не разделяла Хироко. Ома помнила, что говорили ей о солдатах.

— Вы здесь одна? — спросил солдат, с любопытством оглядывая ее. Этот привлекательный малый говорил с южным акцентом. Хироко боялась ответить ему правду.

— Да, но… скоро должен вернуться муж.

Взглянув на Тойо, солдат без труда домыслил остальное.

Здесь Хироко могло стать труднее, чем в Сан-Франциско.

Увидев мальчика, любой мог предположить, что она спала с вражескими солдатами.

— Сообщите мне, — если вам что-нибудь понадобится, мэм, — сказал ом, и последующие несколько дней Хироко и Тойо прятались в доме или в саду. Она известила всех соседей о своем приезде, чтобы те не пугались, увидев в доме незнакомых людей, рассказала, что случилось с родителями, и соседи искренне посочувствовали ей, даже пригласили с Тойо на ужин. Вечером вновь зашел постовой и немного поболтал с Тойо. На прощание солдат снова подарил малышу шоколадку, но Хироко весьма холодно поблагодарила его.

— Вы отлично говорите по-английски, — заметил солдат. — Где это вы научились? — Он старался держаться дружески: Хироко была одной из самых хорошеньких японок, которых он видел, а ее муж так и не появлялся. Солдат сомневался, что таковой вообще существует.

— В Калифорнии, — нехотя ответила Хироко.

— Значит, вы недавно оттуда? — с удивлением воскликнул он.

— Я вернулась неделю назад, — коротко ответила Хироко, не желая продолжать разговор. Она до сих пор не представляла, что теперь делать ей и Тойо. Она не знала, надо ли остаться здесь или стоит вернуться в Штаты. Но даже если придется вернуться, спешить казалось нелепым. Прежде требовалось решить, что делать с домом в Киото — продать его будет нелегко. Самое разумное — провести здесь месяц-другой, а потом вернуться в Штаты или совсем не уезжать. В голове у Хироко все перепуталось, а визиты солдата ничем не облегчали ее жизнь. Таких осложнений ей требовалось избежать любой ценой, но солдат, казалось, подружился с Тойо.

— И во время войны вы были там? — продолжал он расспросы, не желая уходить.

— Да, — коротко отозвалась Хироко и снова поблагодарила его за шоколад, а затем вошла в ворота и закрыла их, сожалея, что на них нет замка. Торопливо поклонившись святилищу, она бросилась в дом.

Солдат заходил еще несколько раз, но Хироко разговаривала с ним, не переступая порога и надеясь отвадить его. Затем они с Тойо отправились в Токио, чтобы попытаться найти родственников ее отца. Но Хироко быстро разузнала, что все родственники погибли. Токио был почти полностью разрушен, его наводнили солдаты — те постоянно были навеселе и искали женщин. Хироко захотелось поскорее вернуться в уютный родительский дом в Киото, и они с малышом сразу же уехали.

К тому времени она провела в Японии уже две недели и всерьез подумывала об отъезде. Теперь Хироко была не только современной и независимой женщиной, она была достаточно умна, чтобы понять: оставшись в Японии одна, с сыном, она подвергается слишком многим опасностям. Она уже выяснила расписание кораблей, уходящих в Штаты, — один отплывал на Рождество. Хироко решила, что пора уезжать.

Когда она вернулась домой после краткой поездки, соседи рассказали ей, что какой-то солдат заходил и расспрашивал о ней. Хироко попросила в следующий раз сказать ему, что она вернулась в Штаты, уехала в другой город — что угодно, лишь бы он больше не появлялся. Если ею интересовался тот же самый постовой, в его настойчивости было что-то неприятное. Хироко еще больше утвердилась в своем желании поскорее вернуться в Штаты.

Поздно вечером, когда Тойо уже спал на футоне в комнате, Хироко услышала звон колокольчиков у ворот, но не вышла.

Однако на следующий день, когда Тойо играл в саду, Хироко услышала, как мальчика кто-то позвал. Она поняла, что это вновь явился тот самый солдат. Выбежав из дома, она хотела остановить Тойо прежде, чем он откроет ворота, но было уже поздно. Мальчик весело болтал с солдатом — на этот раз с другим. Хироко позвала сына к себе, но он не послушался. Солдат присел на корточки, чтобы лучше слышать малыша.

— Тойо! — настойчиво звала Хироко, но мальчик не двигался с места, и она поняла, что придется подойти к нему самой. Ей были ненавистны разговоры с американскими солдатами. Она видела странный блеск в глазах здешнего постового и солдат в Токио. Этот блеск пугал ее. Хироко боялась лишних проблем. — Тойо! — снова крикнула она, и на этот раз оба обернулись — две копии одного лица, а потом взялись за руки и направились к ней. Хироко застыла на месте. К ней шел Питер. Он был жив и неизвестно каким чудом нашел ее. Она расплакалась. Держа Тойо за руку, Питер подошел к ней и, ничего не объясняя, поцеловал.