Безликая - [22]

— У-ух ты! А лыцари! А бабка с дедкой в гробе! А они заговорят?

— Если понадобится. Но может, до этого не дойдет…

Нэнна Вель заколотилась, зубы сухо застучали. Фей поспешно подозвал кравчего с вином.

— Они тебя никогда больше не обидят. Ты мне веришь? — мастер поднес кубок к ее губам. — А ты, Мышка, не тревожь маму.

— Фу-у… И не думала! Мама сама боится, — заметила девчонка глубокомысленно. — А я их не люблю. Они меня в кладовке запирали. Пусть дядя некромант им задаст!

— Мышка!

Тему ненависти к бабке с дедом девчонка развить не успела. Полнозвучно пропели трубы, и рыцарь-командор в окружении свиты вышла на помост. Зал для Квадриги опустел. Оставались только двое: он и Рагнейда. И сердца их колотились в груди, и души летели навстречу друг другу сквозь алое с золотом, и стук каблуков по мрамору заглушался шумом крови в ушах.

Сплетение взглядов, короткий прорез улыбки, и мир снова катится своим чередом, и все на своих местах.

— Дядька Фей, а вы в нее влюбились, что ли?

— Мышка, так нельзя! — взмолилась Нэнна робким шепотом.

Влюбился. Да.

А вот ведут в цепях Темнейшего Рикардуса. Маг печален и благообразен. Шаги делает короткие, важные, цепи чуть слышно позвякивают. Лицо вытянуто, лоб с залысинами морщится от тысяч скорбей. И поклон, отвешенный Рагнейде, презрительно-короток.

— Я не понимаю, в чем меня обвиняют.

— В краже курицы, должно быть?

По залу несется хохот.

Рагнейда через головы стреляет в Филогета улыбкой и едва заметно вертит головой.

— Вы бы могли стать великим магом, Рикардус, не сверни на кривую тропинку вранья.

— Если я чем-то покривил против истины — казните меня здесь, — тощий маг с громким бряком опустился на колени, — перед впущенными на высокий суд плебеями, чтобы сделать мой позор еще более унизительным.

— Хватит! — Рагнейда хлопнула ладонью в перчатке по подлокотнику кресла. — Вы прикрыли серьезное преступление мелким — вот в чем вас обвиняют!

Угодливо склоненный секретарь поднес ей сложенный пергамент на круглом золотом блюде. Филогет не мог сейчас видеть глаза Рикардуса, но был уверен, что они стремительно мечутся, а сам маг пробует понять, та ли эта «Исповедь Матильды Вель», которой старуха столько лет мага стращала.

— Ваша птичница, Нэнна, понесла от вас. Боясь грозящего наказания вы запугали обслугу василиском и отдались в руки правосудия, зная, что людям из вашего поместья сотрут память, и таким образом ваш грех будет скрыт.

— Нет.

— Нэнна Вель находится здесь, в зале, равно и ваша дочь. Обесчещенная вами девушка вас не вспомнит, но зато ее мать… Мастер Сайрус, некромант, поднимет ее, если вы будете запираться.

— Нет! — Рикардус резко развернулся, обшаривая зал глазами. — Я все скажу. Пусть жуткая старуха останется мертвой. Я смиренно склоняюсь перед судом рыцаря-командора Цитадели, но… прошу дать мне возможность оправдаться. Хотя причина, по которой я проделал все это, может оказаться недостаточно веской… для женщины.

— Говори, — Ранки досадливо постучала ногой по помосту.

— Я был невинным юношей, приехавшим в Хоррхол из провинции постигать основы магии. Но как объяснили мне мои новые друзья, чтобы стать равным им, я должен был постигнуть совсем другие основы. И если у них с этим все было в порядке, то мой яшмовый таран висел, как тряпочка. Я ходил к элитным девкам в «Бархатные кущи» и «Девственный бутон», я тратил состояние на дипломированных лекарей и сельских знахарок, я пил укрепляющие травы — но ничто, ничто мне не помогало! Друзья с презрением отвернулись от меня. Я впал в отчаянье. И уже почти наложил на себя руки, когда в старинной книге отыскал запретный рецепт. Я вновь поселился в глуши неподалеку от столицы и втайне ото всех вывел василиска. Я заставил снестись в навозную кучу старого петуха, окропил яйцо петушиной кровью и две недели носил под мышкой, не позволяя себе спать, пока зверь не вылупится. А после сжег его и скормил пестрой курице.

Рикардус откашлялся и жестом попросил дать себе воды. Шумно выпил. Вытер пот со лба.

— Я вовсе не предполагал, что ее яйца станут золотыми. И не собирался их как-то использовать. Просто каждое утро съедал по такому яйцу. И представьте, как радовался я, когда бесполезный мой жезл вдруг стал наливаться новой силой. Естественно, я обязан был его опробовать! А как это сделать лучше, чем на скромной чистой птичнице, которая не станет смеяться, даже если у тебя ничего не получится? Но у меня получилось! Я… был полон энтузиазма, я волновался, что действие пепла василиска может оказаться непостоянным, и потому усердно доказывал свое мужество, забыв, что от этого случаются дети.

Темнейший потупился.

— А Нэнна была так невинна, что тоже не сразу это поняла. По счастью, ее не тошнило, чтобы другие девушки заметили ее положение. Да и, выделенная мной, она была с другими не слишком близка. Избавляться от плода эта дура не желала. И тогда я придумал, как выпутаться из щекотливого положения. Я до смерти напугал всех домашних призраком василиска, твердо уверенный, что один из них на меня донесет. Явилась рыцарь Дагмара, провела следствие и осудила моих слуг к стиранию памяти, как я и надеялся.