Безликая - [11]

— Зараза, ногу подвернула!

Лицо Филогета невольно расплылось в ухмылке: он и сам везде вставлял эту «заразу». Поддерживая, он свел подругу вниз. Усадил на табурет посреди замызганной кухни. Присел на корточки, чтобы стянуть с нее сапог.

— Оставь, — Ранки нагнулась, пробуя сквозь толстую кожу ощупать лодыжку. — Не влезет назад. Не босиком же мне прыгать.

Ведьма с ненавистью взглянула на лестницу:

— Нет, быть в шаге от разгадки и…

— Мои люди следят за домом, вернемся сюда завтра.

— И мои. Но…

Мастер ободряюще похлопал Ранки по руке:

— Я схожу за метлой. Выйдем через дверь и улетим с заднего двора. Не боишься одна оставаться?

— И погреб не осмотрели, — пробормотала Ранки, прислушиваясь. Ее лицо сделалось сосредоточенным, и Квадрига ушел, чтобы ведьме не мешать.

— Эта девочка. Ты ничего не заметил странного? — спросила она, когда Филогет вернулся с метлой и охапкой одежды.

— Кроме того, что она была жутко грязной и голодной?

— В этой кухне я бы тоже есть побрезговала. Но давай здесь все осмотрим.

И вместе с табуретом на вершок взлетела над полом.

— Ого! Летающий стул! — восхитился Квадрига. — Я подсуну его конкурентам. Или продам за мешок золота в бродячий цирк.

— Заклинание простенькое. Продержится до полуночи.

— Что ж, тогда не станем терять время.

Плясать они начали от печки. Точнее, от обложенного диким камнем круглого очага с вертелом и колпаком широкой трубы над ним. Очаг не чистили отродясь. В золе валялись огрызки обгорелых досок и яичная скорлупа.

За очагом в закуте на куче серой соломы, застеленной тряпками, стояло лукошко с той же соломой внутри. В лукошке отыскалось с полдюжины раздавленных куриных яиц, к плетеным из лозы стенкам налипло несколько пестрых перышек и капелька крови. Ранки хищно оскалилась, кинувшись на нее, словно ястреб на добычу. Но стоило начать читать заклинание, как лукошко вспыхнуло дымным пламенем. Квадрига плеснул на огонь ковш воды. Тот зашипел и потух. Мастер с ведьмой закашлялись.

— Кому-то очень не хочется… чтобы его нашли, — Рагнейда нахмурилась, ладонью разгоняя перед собою дым.

— Это маг?

— Да. Не повезло ему, оцарапался. Но курочку унес.

Ведьма, щурясь, уставилась на пол:

— Нет, в этой грязи следов не видно. И еще… где спала девочка?

— Может, здесь? — мастер распахнул дверцу кладовой и расчихался от пыли. Рагнейда вместе с табуретом подлетела к нему. Скривилась:

— Мышами пахнет. Как вы, люди, можете жить в такой… Прости, это не о тебе.

Филогет положил руку на ее холодное оплечье:

— Все люди разные. И маги, видимо, тоже?

Ранки накрыла его руку своей.

Они вместе всматривались в сумрак тесной кладовой с полками, горшками и бочонками, с усохшими останками колбас, свисающими с перекладины. В кладовой пованивало гнилью и плесенью, но запах помета и мышиной шерсти эту вонь перебивал.

— Овчины, одеяло. Похоже на постель. Дедка с бабкой не боялись, что внучка по ночам стрескает их варенье?

— Зато дверь, как крепостная, — Рагнейда провела пальцами по грубо кованому засову. — Без щелей. Ребенок мог задохнуться!

— Ну, всяко, голодом Мышку не морили. Хотя по ней не скажешь.

— Мышку… — Рагнейда опять чихнула и задумалась. Квадрига терпеливо ждал.

— Все, хватит с меня этого дома! — произнесла рыцарь-командор наконец. На заднем дворе она сменила табурет на метлу и вместе с Филогетом взлетела над городом. В лица ударил холодный и сырой весенний ветер.

Дело о пестрой курочке, 2 глава

Квадрига думал, что они вернутся в таверну, но Ранки забрала выше, вдоль склона с корявыми деревьями, тамариском и бурьяном, мимо домов, сливающихся с горой, и редких огоньков выше и в облет, по другую сторону. И сквозь скальный разлом, обжимающий пролив — к Цитадели. Крепость, выбранная магами для Ордена пламени, не возвышалась над Хоррхолом, но была его воротами.

Дымный огонь пылал, очерчивая уступы, и выглядело все зловеще.

Но Рагнейда не была суеверной к собственному дому, потому резко погнала метлу наискось к площадке у шпиля и ловко приземлилась, пройдя между зубцами.

— Тут ветрено, — заметил Квадрига, подставляя ведьме плечо.

— Тут всегда ветрено.

Опираясь на мастера, ковыляя, спустилась Ранки по узкой лестнице в собственные покои.

Филогет с любопытством оглядывал обстановку, узкие витражные окна, развалы книг на кленовом паркете.

Ранки отбросила метлу и со стоном плюхнулась на кровать. Поманила золотой колокольчик со стопки пергаментов, и тот послушно перелетел к ней в руку. На звон вбежал юный паж в алой мантии, на ходу почтительно кланяясь, косясь на Филогета. Заметно было, как бесцветные бровки, поскрипывая, сходятся у мальчишки на переносице. Мастер пожал широкими плечами и по-хозяйски развалился в кресле.

Ранки распорядилась, и порученец ошпаренной пташкой выскочил вон. Через пару минут в покоях забегала и засуетилась служба. Оруженосцы стаскивали с Рагнейды доспехи, лекарь колдовал над ее ногой, щекастые красавицы-служанки подавали тазы для умывания, накрывали на стол и посылали Фею косоватые радужные улыбки. Истопник, щелчком пальцев поджег в очаге сложенные колодцем поленья и поддувал огонь мехами. Квадрига с большим кубком вина в руке, посмеиваясь, наблюдал за этой суетой. И когда наконец они остались в комнате вдвоем, произнес: