Беженцы и победители - [71]

Владя оставляет Яна Штаймара и Карла Валеша со всем отделом возле штаба, который будет следовать вместе с ПКП командира бригады, а сам выезжает в передовой отряд.

Чтобы узнать что-либо о противнике, необходимо войти с ним в соприкосновение. Пока не похоже, чтобы враг собирался отступать. Но как долго он намерен удерживать Кросно и прилегающие к нему леса и какими силами — неизвестно. Не получает командир бригады информации ни о положении действующих впереди частей 38-й армии, ни об обстановке, сложившейся у соседей справа и слева, — не работает связь.

— Шмольдас!

— Слушаю, пан генерал!

— Чем они там заняты? — кивает командир бригады в сторону походной радиостанции.

— Пытаются установить связь, пан генерал.

— Ну и когда же она заработает?

В ответ Шмольдас лишь неопределенно пожимает плечами.

— Поедете со мной к Загоре! — кивает Свобода трем офицерам.

Все садятся в джип.

— Придется действовать по обстановке, ведь поставленные приказом задачи все еще не выполнены, — сердито напоминает подчиненным генерал…

Неожиданно с опушки леса доносится стрельба. Едущий навстречу джипу бронетранспортер резко тормозит, и штабс-капитап Гавлас докладывает командиру бригады, что противник открыл огонь по высотам южнее Бобрки. Похоже, стреляют из орудий крупного калибра.

— Потери есть?

— Несколько раненых.

В этот момент головная рота второго батальона покидает село и развертывается в цепь.

Гитлеровцы усиливают огонь. В сторону чехословацких воинов с устрашающим шелестом летят мины. Глухо рвутся снаряды, и осколки их ложатся все ближе и ближе.

— Берегись, ребята! — предостерегает командир.

— А-а-а-а! — пронзительно кричит какой-то солдат. — А-а-а! — Он делает еще два или три нетвердых шага и падает замертво.

— Ложись! Быстро окопаться! — перекрывает свист осколков и грохот снарядов голос командира.

Сделать это под огнем противника не так-то просто, но необходимо. В такие драматичные минуты, как эти, для укрытия используется все — земляные насыпи, складки местности, ямы, воронки от снарядов. Воины второго батальона еще затемно заняли брошенные траншеи, которые тянутся по обе стороны дороги. Сейчас это помогает им молниеносно перейти к обороне. Передовые взводы окапываются почти на километр южнее Махнувки.

Как только огонь противника ослабевает, к позициям батальона подъезжают артиллеристы. Они устанавливают орудия на виду у немцев, но те и не пытаются воспользоваться этим. А может, они намереваются отойти?

* * *

— Пан подпоручик… — наклоняется к уху командира Тоник Козак и чуть слышно шепчет: — Там, на обочине…

— Говори, только не показывай, — предупреждает его Станда Валек.

— Хорошо. Так вот, пан подпоручик, в кювете, за кучей щебня, кто-то шевелится.

Валек прикладывает к глазам бинокль:

— По-моему, там никого нет.

— Есть, — упорствует Тоник. — Я видел собственными глазами.

— Тогда возьми ребят и быстро выясни, кто там прячется.

Пока Тоник с солдатами ползут к куче щебня, Валек выдвигает вперед один из взводов, а сам перемещается на правый фланг.

Как только Козак и его группа приближаются к кювету, оттуда вылезают двое с поднятыми руками. Зеленая форма, пилотки, продолговатые петлицы на воротнике — не иначе как словаки.

— Наздар, парни! Откуда вы взялись?

— Вы чехи?

— Ну конечно! Да опустите руки и объясните, где остальные.

— Остальные? Но нас только двое. Мы к русским бежали.

— Кто же вы такие?

— Шоферы, привезли немцев на передовую.

— Когда?

— Сегодня ночью. Вон к той далекой горе.

Солдаты недоуменно молчат, потом кто-то решительно заявляет:

— Пошли, ребята, к командиру. Здесь, видно, дело посерьезней, чем мы думали…

Антонин Сохор сразу приступает к допросу. Его интересует, из какой части словаки, что им известно о восстании, что происходит на границе и правда ли, что словацкая армия идет навстречу советским войскам и войскам чехословацкого корпуса.

— Армия? Но именно в армии нас и арестовали…

— Кто арестовал? Немцы?

— Кто же еще?! Разговоров было много, но потом все офицеры куда-то вдруг исчезли и пришли немцы. Они приказали сложить оружие…

Все, кто присутствовал при допросе, отказывались верить своим ушам.

— Значит, вас разоружили? — переспрашивает прерывающимся голосом Сохор.

— Разоружили, — подтверждают словаки.

«Но это же катастрофа!» — мысленно ужасается Тонда. Все еще продолжая сомневаться в правдивости слов шоферов (разве могут они знать о том, что происходит в восточнословацком корпусе в целом? а что, если этих солдат немцы специально подослали?), он приказывает отряду остановиться, передает командование своему заместителю и отдает распоряжение:

— Двое со мной в машину. Едем к Старику!

Перебежчики, разумеется, не имели представления о масштабах разыгрывавшейся на словацкой земле трагедии — о неравных боях, которые вели разрозненные словацкие части под Врутками и Тренчином, Нитрой и Попрадом с превосходящими силами гитлеровцев, о поражении, которое потерпели бенешевские генералы Виест в Голиай, и отступлении десятков тысяч повстанцев к Банска-Бистрице, Зволену и Брезно, но даже из их слов было очевидно, что положение в Словакии крайне тяжелое и повстанцам требуется немедленная помощь.