Беженцы и победители - [22]

— Где же теперь ваш капитан?

— Этого я не знаю.

Ирка Франк раздумывает, сказать ли ему правду, и наконец решается:

— Ваша армия не занимала Кенигсберг. Ее вообще не было в Восточной Пруссии. Англичане — в Англии, французы — во Франции, а Берлин стоит как стоял. И никто его не бомбил. Напротив, немцы приближаются к Ковелю. Вот почему мы так спешно эвакуируемся, понимаете?

— Кто вам это сказал? — Жандарму хочется, видимо, закричать, но голос его не слушается.

Лучше поскорее кончить этот бесполезный разговор, не то этот двухметровый здоровяк, чего доброго, расплачется.

— Мы слушали передачу из Лондона. Варшава до сих пор сражается, но она окружена. Мы преклоняемся перед Варшавой: она борется за Польшу и за нас. До свидания, пан!

Беженцы с трудом добираются до вокзала и в результате отчаянного броска занимают места в поезде. Приближается вечер. Ветер доносит с запада грохот артиллерийской канонады. Неужели там все еще кто-то сражается? Канонада усиливается. Толпа штурмует вагоны, хотя поезд уже отходит. Какая-то мать, отчаявшись попасть в вагон, в последний момент передает свою трехлетнюю девочку в чужие руки. Сама она, вероятно, надеется уцепиться за оконную раму, не сорвавшись при этом под колеса поезда. Через окошко видно, как рыдает ребенок.

А на улицах Ковеля уже рвутся снаряды. Немецкие танки при поддержке моторизованной пехоты занимают город, не встречая никакого сопротивления. Поезд, в который мать успела передать девочку, — это последний поезд, покинувший польский вокзал.

* * *

О краковской группе беженцев ничего не слышно. Впрочем, руководители группы из Катовице даже предположить не могли, что в ту ночь, когда они уезжали в Кельце, в Кракове только готовились к эвакуации. Это могло стать для чехов роковым. Но задержавший их в предместье Кракова майор вермахта, по виду типичный образчик фашистского офицера, приняв группу за еврейских беженцев и будучи уверен, что евреям не место в рейхе, приказывает быстро доставить всю группу к демаркационной линии. И через пять минут чешские беженцы в окружении советских солдат. Они не верят своим глазам, ведь им неизвестно, что Советская Армия уже стоит на Буге. Чехи бросаются к советским бойцам и начинают их горячо обнимать.

К вечеру их переправляют во Львов.

* * *

В ночь на 17 сентября ковельский поезд останавливается на путях. Беженцы из катовицкого «Пшелота» этому не удивляются, как, впрочем, и тому, что опять отцепили паровоз. Удивляет их другое — песни, доносящиеся из ближайшей деревни и ярко освещенные окна в домах.

Разведчики, высланные для выяснения обстановки, возвращаются только под утро. Они стоят обнявшись под железнодорожным полотном и во всю мочь своих голосовых связок с огромным воодушевлением поют «Интернационал», а потом хором скандируют:

— Да здравствует Советская Армия! Да здравствует Советский Союз!

— Вы пили?

— Так точно. Вон там внизу, в украинской деревне. Можете и вы туда сходить, там уже не спят. Советская Армия освободила Западную Украину и Западную Белоруссию. Мы в Советском Союзе!

Границу Союза Советских Социалистических Республик в ту ночь пересекает группа из ста восьмидесяти чехословацких политэмигрантов. Их исполненное страданиями путешествие через всю Польшу заканчивается. Они в безопасности.

* * *

Первых советских солдат они встречают неделю спустя в городке Сарны. Комендант города приветствует их на лестнице комендатуры:

— Здравствуйте, товарищи!

Старый однорукий Бела Кирали, который после падения Венгерской советской республики жил в эмиграции сначала в Германии, а с 1932 года в Чехословакии, тяжело опускается на каменные ступеньки и громко произносит пять русских слов, которые ему известны:

— Здравствуйте, товарищ советский командир. Спасибо! — И он начинает плакать.

— Не за что, — отвечает командир, смущенно улыбаясь. — Мы приветствуем вас, борцов революции…

Он знает, кто они. Ему сообщили об этом представители той группы беженцев, которой руководил Ладя Зрза. Двое из них уже бывали в Советском Союзе. Они хорошо говорят по-русски и знают советские порядки.

— Советские люди доверяют, но проверяют — так учит Ленин, — объясняет людям Ондрей. — Этому не надо удивляться, потому что не все гости приезжают к ним с добрыми намерениями. Да и время сейчас тревожное — неизвестно, что ждет нас впереди.

Ночью чехи идут в гости к командирам. Тем временем Москва проверяет идентичность Ярды Достала, Мани Барешовой, Геды Сынковой, Лади Зрзы и других, кто известен проживающим там чехословацким товарищам. Выдержавшим проверку предоставляется право поручиться за остальных членов группы.

Местом проживания для эмигрантов из Катовице и Кракова выбирают Ровно на Волыни.

— Лучше жить среди своих, — говорит военный комендант Здолбунова, небольшого городка, расположенного неподалеку от Ровно, когда эмигранты разъезжаются группами по двадцать — тридцать человек в Гулчу Чешску, Улбаров и другие волынские деревни. — Уверен, вы быстро поладите. Соотечественники вас приютят, а вы за это поможете им в уборке урожая и на стройках. Самое главное для нас сейчас — убрать сахарную свеклу без потерь. Стране нужен сахар. А тем временем решится вопрос о вашем постоянном месте жительства. Советская власть о вас позаботится. Счастливого пути, товарищи!