Безграничная - [23]

Мне не нравится выражение на его лице.

— Ты можешь перемещаться во времени, да? — говорит он, потирая шею. — Думаю, ты могла бы вернуться около пяти минут назад и предупредить меня о том, чтобы я не бросал ведро с подковами? Я думаю, что тогда моя нога была бы сейчас цела.

— Я могу это исправить, — сказала я автоматически, делая шаг вперед.

Он быстро отступает назад, выдвигая вперед руку, чтобы остановить меня.

— С помощью твоего сияния? Нет уж, спасибо. От этого меня всегда тошнит.

Не буду скрывать, было больно услышать подобное. Такие слова заставили меня почувствовать себя уродиной, монстром.

Такер снова решил держаться от меня подальше. И то, что я супер-Трипл не значит, что я ненавижу все это. Знаю, он — не идиот, но это не мешает ему рывком надеть шляпу, лишь для того, чтобы скрыться от меня, потому что я причинила ему боль. Такер хочет держать меня на расстоянии. Он сердится, что я здесь.

— Значит, ты всего лишь пыталась вернуться домой в Калифорнию, — говорит он, ставя особый акцент на словах «домой» и «Калифорния». — И ты оказалась здесь. Как это случилось?

Я встречаю его взгляд, и возникает вопрос: что в них изменилось?

— Думаю, невезение, — отвечаю я.

Он кивает, наклоняясь, чтобы подобрать разбросанные подковы у его ног, а затем выпрямляется.

— Ты собираешься оставаться здесь всю ночь? — спрашивает он, вопросительно выгнув бровь. — Потому что у меня есть еще дела.

— О-о, как это невежливо с моей стороны. Не смею больше отвлекать тебя от дел, — резко отвечаю я.

— Конюшни не будут сами собой убираться. — Он хватает лопату и предлагает ее мне. — Думаю, работа на реальном ранчо заставила бы твое маленькое сердце биться чаще.

— Нет, спасибо, — говорю я, уязвленная тем, что он относиться ко мне так же, как и ко всем в этом городе. Я чувствую вспышку отчаяния. Затем гнев. Не так я себе представляла первую встречу с ним.

Такер делает все еще сложнее.

Хорошо, думаю я, если он так хочет.

— Я могу уйти прямо сейчас, — говорю я, — но для этого мне придется использовать Сияние, поэтому, думаю, тебе стоит выйти на минуту. Я не хотела бы, чтобы тебя стошнило на твои классные туфли.

— Ладно, — говорит он. — Не буду стоять на твоем пути.

— О-о, надеюсь, — говорю я, потому что не могу придумать чего-то остроумного в ответ. Я жду, пока он ускользает из амбара, чтобы вызвать Сияние и оказаться в любом другом месте, лишь бы не здесь.

ГЛАВА 6. НОВОЕ УВЛЕЧЕНИЕ

Одно осталось неизменным: мой брат любит поесть. Похоже, у него резиновый желудок, и туда помещается вся еда: четыре блина, три омлета, оладьи, пшеничные тосты, три полоски бекона, три ломтика колбасы и кувшин с апельсиновым соком.

Я чувствую, как меня начинает тошнить от одного взгляда на это.

— Что? — спрашивает он, когда ловит мой взгляд. — Я голоден.

— Оно и видно.

— Это вкусно. Все, что я ел за эти дни — это пицца.

Ах, Джеффри — обжора. Этот завтрак для него все. Мелочи, которые время от времени проскальзывают в разговоре — подсказки, из которых я склеиваю картину его жизни воедино.

— Пицца? — говорю я беспечно. — А что с пиццей?

— Я работаю в пиццерии. — Он наливает больше сиропа на свой последний блин. — Все пропитано этим запахом. — Он наклоняется вперед, когда хочет, чтобы я понюхала его. Я нюхаю, и, конечно, чувствую запах моцареллы и томатного соуса.

— Чем ты там занимаешься?

Он пожимает плечами.

— Стою за кассой. Слежу за автобусным расписанием. Принимаю заказы по телефону. Иногда делаю пиццу, если нам не хватает повара. Все, что нужно сделать. Это временно. До тех пор, пока я не пойму, чем действительно хочу заниматься.

— Ясно. Эта пиццерия где-то поблизости? — лукаво спрашиваю я. — Может быть, я как-нибудь заскочу и закажу что-нибудь. Дам тебе хорошие чаевые.

— Не-а, — отвечает он. — Ни в коем случае. Так. Что с тобой происходит?

Я опираюсь подбородком на руку и вздыхаю. Со мной много чего происходит. Я до сих пор в шоке от того, что встретила Такера. Еще меня до сих пор мучает мысль, что где-то в ближайшем будущем мне придется использовать меч, мне, никогда не представлявшей себя Баффи — Истребительницей Вампиров. Мне предстоит сражаться. Возможно, не на жизнь, а на смерть, если мои видения не лгут.

— Все же хорошо, да? — спрашивает Джеффри, изучая мое лицо.

— Все сложно. — Я раздумываю, не рассказать ли ему о своей вчерашней тренировке. Джеффри всегда испытывает боль, когда дело доходит до отца. Вместо этого я спрашиваю:

— У тебя до сих пор бывают видения?

Его улыбка исчезает.

— Я не хочу об этом говорить.

Мы смотрим друг на друга где-то с минуту, я, не желая, оставляю эту тему, он не хочет вдаваться в нее, потому что решил не обращать внимания на свои видения. Он больше не работает на Бога, вот что он решил. Игнорировать видения. Он все еще чувствует боль от глубокого чувства вины каждый раз, когда думает о своем последнем видении, из которого не вышло ничего хорошего.

Но в глубине души он также и хочет об этом поговорить.

Наконец, он отводит взгляд в сторону.

— Иногда, — говорит он. — Они бесполезны. Они никогда не имеют смысла. Они просто говорят тебе то, что ты не можешь понять.

— Например? — спрашиваю я. — Что ты видишь?