Бездна - [48]

– Какого хрена? – переспросил он, подступая к неподвижно стоящему Теодору, который, приподняв бровь, смотрел на пострадавший рюкзак. – Могу вам всем объяснить, если не доходит! Можете взять половину этого траханого барахла и выбросить его! Или среди вас есть знатоки, способные обращаться с этими трахаными приборами? Последние двое знатоков навернулись пять минут назад! И что дальше? На кой хрен мы вообще сюда припёрлись?! Что мы тут делаем? Сдыхаем на фиг один за другим!

– Успокойся, – процедил Теодор, полыхнув глазами. – Возьми себя в руки.

– Что?! Это ты мне говоришь? – Зверь подступал к нему, приподнимая согнутые в локтях руки, точно собирался вцепиться предводителю в глотку. – Кто ты вообще такой, мать твою! Твои указания завели нас в это дерьмо! Почему ты никогда не слушаешь моих советов? Сильно крутой, да?

Его пальцы почти касались бушлата, изменившего свой цвет от осевшей на нём пыли. Швед, Круглый и Вобла безмолвно стояли поодаль, не вмешиваясь в разборку двух лидеров, а Юрик и вовсе не обращал на неё внимания, тупо глядя в пространство. Великан горой нависал над Теодором и, казалось, вот-вот обрушится, словно лавина, и сломает пополам. Однако произошла вещь, изумившая всех до крайности. В тот момент, когда ладони, напоминающие ковши экскаватора, коснулись бушлата, Теодор ухватил Зверя за бока и с невероятной лёгкостью отбросил его прочь. Гигант успел сгруппироваться и, прокатившись по усыпанному битым камнем полу, вскочил на ноги. Лицо его в полной мере отражало невообразимое изумление. Очевидно, Зверь (и не только он) никак не мог понять, как его, такого огромного и сильного, смогли так легко отбросить. Но удивление удивлением, а рука тянулась к автомату.

– Успокойся, – повторил Теодор и, подняв «калашникова», взял Зверя на прицел, – мне очень не хотелось бы потерять именно тебя и именно сейчас.

– Зверь, остынь, – проникновенно сказал Круглый. – Не будь дураком. Ты же знаешь, когда нужно остановиться. Ну прострелят тебе башку, и кому ты чего докажешь?

– Заберите у него ствол! – прошипел Зверь, неотрывно глядя в дуло наведённого автомата. – Мы же с вами всегда вместе! Вы же…

– Попустись, – сказала Вобла с ноткой жалости в голосе, – Утюг дал чёткие указания: слушать Емелю, поэтому или ты успокоишься, или придётся оставить тебя здесь.

Зверь, тяжело дыша, обвёл недобрым взглядом своих товарищей. Сейчас он как никогда напоминал хищника, загнанного в угол сворой собак. И тут Теодор, не терявший спокойствия на протяжении всей этой сцены, опустил оружие и повесил его на плечо.

– Это совершенно напрасно, – негромко сказала Вобла, и Круглый согласно кивнул. – Я бы не советовала…

Я был с ней полностью солидарен: оставлять такого человека в таком состоянии с оружием в руках… Я постарался убраться с направления возможного огня. Зверь уже начал двигаться, и автомат сам запрыгнул к нему в руку, нацеливаясь на предводителя. Тот продолжал стоять на месте, сохраняя маску (маску ли только?) безмятежности на гладко выбритом лице. Гигант подошёл к Теодору и упёр ствол автомата ему в грудь. Палец, лежавший на гашетке, побелел от напряжения, будто его обладатель из последних сил сдерживал себя, пытаясь не нажать на спуск. Все замерли, опасаясь пошевелиться, дабы не нарушить это хрупкое равновесие, не разбить его на осколки автоматных очередей. Казалось, чёрто во мгновение никогда не кончится, застыв в точке наивысшего напряжения. Наконец Зверь опустил оружие и прошипел, выпуская воздух, как выпускает пар перегретый котёл.

– Чтоб ты сдох! – выдохнул он. – Не знай ты дороги наверх, я разорвал бы тебя на части!

– Но я-то знаю, – совершенно спокойно ответил Теодор. – Кроме того, если ты вернёшься к Утюгу без меня, долго тебе не протянуть.

– …бал я твоего Утюга! – прохрипел Зверь. – Сколько я этих утюгов пережил и сам перехлопал, никому не сосчитать.

– Дело хозяйское, – пожал плечами Теодор. – Но к твоему сведению, ещё не всё потеряно, и выигрыш может оказаться больше, чем ты ожидаешь.

– Ладно, проехали, – угрюмо сказал Зверь, отворачиваясь от него. – Срал я на все эти выигрыши, главное теперь – остаться в живых.

– Тогда нам тем более необходимо держаться друг за друга, – Теодор обозначил на губах тень улыбки, – ибо склоки понижают боевой дух.

Однако Зверь уже не слушал его, а мрачно взирал на Юрика, потупившего взор. Не знаю, как кто другой, а я уже начал различать этот особый взгляд, который уже два раза предвещал чью-то смерть. Стало быть, пришло время четвёртого «ключа». Теодор не просто так говорил о гарантированной потере одного человека, если мы пойдём по этой дороге. Вольно или не вольно, но мы выбрали этот путь. На всякий случай я полез под куртку, нащупывая рукоять пистолета. Хрен его знает, какие там мысли у Зверя в голове. Ещё решит, действительно, проверить пределы моего везения…

Припомнились Стругацкие с их «счастье для всех даром»… Только здесь принцип сталкеров возвели в куб, приведя целых четыре ключа. Да и счастья даром не будет, а обиженными уйдут все. Если вообще уйдут…

Но где же замочная скважина, в которую сейчас воткнут злополучный «ключ»? Я повертел головой в поисках чего-нибудь, напоминающего препятствие. Ничего не увидел. Короткий тоннель, в котором мы стояли, оканчивался идеально круглой дырой, ведущей в непроглядную тьму. Низкий потолок щетинился тусклыми кристаллами, которые, опускаясь по стене, постепенно уменьшались в размерах.