Без знаков препинания. Дневник 1974-1994 гг. - [92]

Все-таки боюсь «Носа» — один раз уже обжегся! Поэтому если и будет Антреприза, то начнем с «Пиковой дамы»[ 108 ]. Однако идею «Носа» не надо отбрасывать.

Даже в «Записных книжках» Чехова нашел упоминание о носе. Будет дополнение к нашей носологии: «...взять бы хоть слово «нос». У нас это черт знает что, можно сказать, неприличная часть тела, а у французов свадьба».

У французов — свадьба, а в Театре Советской Армии Палена вместо Крынкина сыграл артист Ледогоров. И очень пристойно. Хочется спросить: а что, нельзя было сразу Ледогорова назначить? Зачем надо было носом окуней ловить?

декабрь 31 Проба № 683

Золотой дождь посыпался нежданно. Я знал, что режиссер Миша Пандурски отправляется в Венецию с нашим «Единственным свидетелем». Его включили в основной конкурс. Я попросился в делегацию Союза кинематографистов, но мне было вежливо отказано: «Понимаете, у вас картина болгарская, вот если бы наша...» Еще попробовал доводы — безуспешно: «Все места заняты вашими же коллегами! Договаривайтесь с кем-нибудь из них...» Стал себя успокаивать: картина хорошая, но ничего необыкновенного в ней нет. Если я за более заметные роли не получал, то за эту и подавно. Забыл я про Венецию — не суждено мне, значит, на гондоле... А вдруг ночью раздается звонок от Марии Тер-Маркарян, подруги Эдика Кочергина. Эта необыкновенная женщина все, абсолютно все знает про высокую моду. Услыхала по «вражьему голосу», что премию за лучшую мужскую роль в Венеции присудили мне. Она, конечно, не поверила, дождалась следующих новостей и только потом позвонила. Молчание моего героя их так поразило, что его окрестили «панславянским». Я это определение встречал у Толстого. Достал «Анну Каренину» и всю перерыл. Заснул под утро, но так и не нашел. Тут и Пандурски уже звонит. Спрашиваю: «Премия денежная?» — «Тут денег не платят. Зато кубок Вольпи передо мной: тяжелая малахитовая подставка — убить можно — проба серебра № 683, да еще лев выгравирован. Искал тебя Де Ниро, познакомиться хотел. Он же тоже в номинации. И еще Мастроянни среди почетных гостей... Я им всем сказал, что ты занят, снимаешься...» — «Мастроянни передай, что мы с ним знакомы... Напомни ему».

Все-таки нашел объяснение этим панславистам! Они добиваются соединения всех болгар, сербов и пр. с русскими, а в романе «Анна Каренина» графиня Лидия Ивановна читает письмо некоего панслависта...

Спустя неделю кубок Вольпи был у меня дома. Мы ему специальную подставку придумали. Хожу вокруг него, глажу... Наши газеты как-то стыдливо об этом пишут. Подтекст такой: премия — премией, но картину-то никто не видел. Надо бы ее обсудить, проинспектировать...

Но на этом не кончилось — теперь уже свои засуетились. Позвонили из дирекции киноакадемии «Ника» и сообщили, что я в номинации: «О.И., приходите на вручение». — «Вручение кому?..» — «А это когда конвертик вскроют...» — «Нет уж, мое почтение...» И решил не ходить. Я на такие сборища не падок. Их церемония уже началась, девочки на сцене делают антраша, а они звонят снова: «По секрету сообщаем, что «Нику» присудили вам... Пожалуйста, не побрезгуйте...» Пришлось идти. Во-первых, Дом кино в пяти шагах. Во-вторых, эту «Нику» еще не опошлили. Так что не стыдно.

До меня за мужскую роль давали А. Махарадзе и Р. Быкову. Соответственно, за «Покаяние» и за «Комиссара». При входе в зал шепотом спросили: «Вы не против, если премию вручат Федосеева-Шукшина с дочечками?» — «Отчего же против?..» Они долго разрывали конвертик — может, и в самом деле ничего не знали? А когда вручили эту тяжесть (без всякой пробы), Федосеева сострила: «Если сейчас даем Борисову, то кому же давать в следующий раз?» Ну, это-то найдут...

1991 год

январь — апрель В контексте общего безумия

Такие слова, как «гений», «великий», нельзя разбазаривать. Ими может быть отмечен создатель, но не исполнитель, не интерпретатор. Наша функция вторична, над нами — литература. Натурщик, позирующий художнику, не может быть гением. Как и та ворона, из которой родилась боярыня Морозова.

Оказывается, точного перевода слова «пошлость» в английском не существует. Есть «тривиальный», «банальный» и, что совсем непонятно, «слишком общий». Неужели пошлость — это удел одних русских? Для спокойствия надо заглянуть и во французский словарь.

По ТВ столько фальши (эстрады, политики — хотя это одно и то же), что сказанные тобой из «ящика» правильные слова уже не воспринимаются всерьез. Ты — в контексте общего безумия.

Теперь показывают юмористические программы, чаще всего английские. Много хороших комиков, которых мы и не знали. Один критик, застав меня дома у телевизора, сморозил ужасную глупость: «А я думал, вы никогда не смеетесь, О.И.!> Нет, над Клизом, Бенни Хилом смеюсь до упаду. Ненавижу только подкладывание смеха за кадром. Зачем мне навязывают чужую реакцию? В знак протеста появляется желание в этих местах не смеяться.

Заметил такую тенденцию: прежде чем согласиться на роль, некоторые артисты теперь подолгу выверяют опуститься им или не опуститься и какой произведут тем эффект. Выжидают, не будет ли других предложений — более стоящих. Создают подачу себя, имидж, который несут как свечу. Такой путь опасен: ветер подует и свечу загасит. Необходим рисю никто не знает, где улыбнется удача. Подтверждение в письме Ван Гога: «...не бойся сделать что-нибудь неправильно, не опасайся, что совершишь ошибку. Многие считают, что они станут хорошими, если не будут делать ничего плохого».