Без злого умысла - [36]

— Я, Саня, в отличие от наших клиентов спиртной напиток потребляю крайне редко. Пора бы это знать. А что касается моего вида, так он не потерянный, как тебе показалось, а деловой и должен быть присущ каждому работнику милиции, и тебе тоже, впрочем.

Куркин кривенько ухмыльнулся и ничего не ответил. Мохов опять остался недоволен собой. Вышло немного резковато. Можно было подумать, что он обиделся и таким образом сводит счеты. Пора было идти к себе. Все, что нужно, он уже узнал. Уголовное дело по 211-й статье возбуждал следователь Струнин, значит, он и будет вести его.

Мохов уже шагнул к двери, когда она отворилась и в помещение быстро вошли трое мужчин, за ними следовала пожилая сухопарая женщина с растерянным, даже чуть испуганным лицом. Мужчин Мохов узнал сразу, всех троих. Двое симпатичных молодых пареньков из группы по борьбе с карманными кражами учтиво держали под руки бывшего вора-карманника, а ныне слесаря-универсала Сергея Юркова, которого по старой памяти друзья-приятели называли не совсем приличной кличкой Сивый. Вид у Юркова на сей раз был совсем не ангельский, кепчонку он в руках не мял, исчезли из глаз смирение и скорбь, и не отводил он их больше застенчиво в сторону. Наоборот, лицо его горело решительностью и энергией. Презрительная усмешка блуждала по губам.

Мохов распахнул было руки для объятий, но удержался и, лишь чуть разведя их в стороны, поспешно сунул в карманы, улыбнулся довольной улыбкой, впервые вдруг почувствовав хоть какой-то намек на облегчение за все эти треклятые дни. Он подмигнул оперативникам, сказал искренне:

— Спасибо, ребята, а я уж думал, не найду этого беглеца.

Перевел взгляд на Юркова:

— Доставил ты мне хлопот, приятель, искали тебя, как особо опасного рецидивиста не ищут…

И снова, обращаясь к оперативникам:

— Да отпустите вы его. Он же свидетель, а не преступник.

Один из оперативников, сутулый, рукастый парень, невесело ухмыльнулся, с легким оттенком сожаления взглянул на Мохова — так на несмышленых детей смотрят, когда те пытаются во взрослые игры играть, — и, поведя плечами, сказал:

— А он, Паша, и есть преступник, натуральный, круто замешенный…

Мохов улыбнулся вновь, но теперь растерянно, недоверчиво, и вмиг понял все, улыбка исчезла, лицо окостенело словно. Рукастый оперативник тем временем подошел к стойке, за которой сидел Куркин, и протянул пачку бумаг.

— Мы все оформили, — сказал он. — Здесь рапорт, заявление потерпевшей. Протокол личного обыска. В общем, все как полагается. В универмаге оформили, там же, где и задержали. Опять за старое принялся, — оперативник повернулся к Юркову, брезгливо мазнул по нему взглядом, добавил, кивнув к дежурному: — Вызывай следователя, мы торопимся.

Мохов столбом застыл посреди дежурки. Только теперь он явственно осознал, чего боялся, чего ждал подсознательно, когда будто в лихорадке носился по городу, отыскивая Юркова, когда у знакомых его выпытывал, что с ним, где он, какой он.

А тот привычно пошевелил носом, потряс затекшей рукой, осмотрелся, все так же презрительно поджав губы, покачал головой, и не выражал весь его вид ни раскаяния, ни сожаления, и не понурый он был, и не поникший. Независимость и пренебрежение были написаны на лице Юркова. Вот спокойные глаза его остановились на Мохове, и появилась вдруг в них тоска, но на мгновение появилась, на долю секунды, а потом снова насмешка в них заиграла. Юрков вскинул голову, прищурился, сказал с плохо скрытой горечью:

— Поздравляю, тов… нет, теперь уже гражданин начальник. Твои сотрудники поймали сегодня матерого преступника, рецидивиста с большим стажем, врага общества номер один… — в голосе его слышалась откровенная издевка, — отщепенца и ублюдка, недочеловека и вообще грязное животное. Нет ему места под этим солнцем. Уничтожить, стереть его с лица земли, и тогда, наверное, спокойней станет жить гражданам нашего почтенного города…

— Помолчи! — оборвал Юркова оперативник. — Шут!

Юрков развел руками, мол, сами видите, что я прав, и принялся с увлечением разглядывать потолок.

— Репецкий! — трубно прогрохотал Куркин.

И Мохов заметил, что оба оперативника вздрогнули от неожиданности, а потерпевшая в оцепенении даже поднялась со стула. За дверью раздался глухой перестук тяжелых шагов, и в проеме возник огромный милиционер с заспанным лицом.

— Отведи задержанного в камеру, Репецкий, — уже спокойно приказал Куркин. По лицу его скользнула легкая улыбка. Он тоже обратил внимание, как дернулись испуганные плечи у оперативников, когда он позвал любившего подремать милиционера.

Доброжелательно кивнув инспекторам, Юрков завел руки за спину, сцепил пальцы в замок и подался к двери, вслед за ним шагнул милиционер.

— Минуту, — остановил их Мохов.

Голос у него дрогнул. Он быстрым взглядом окинул присутствующих. Кажется, никто ничего не заметил. Юрков вопрошающе смотрел на Павла. Тот жестом отозвал задержанного в сторону.

— Желаете услышать, начальник, почему я вновь стал на неправедный путь? — едко и горько усмехнувшись, спросил Юрков. — Вы же столько участия приняли во мне: уговаривали, определяли мне жизненную цель, устраивали на работу. А я вот, — бац — и не оправдал вашего трогательного доверия. Так хотите услышать или нет?