Без ума от герцога - [80]

И дело не в синяке, который заметно побледнел. И не в том, что он растрепан и небрит. Было нечто более глубокое. Что-то еще.

Нежный утренний ветерок ерошил его волосы и нашептывал свои секреты. О тихой красоте рассвета и загадках, которые сулил новый день.

И только сейчас Джеймс понял, что действительно нашел удовлетворение. После долгих лет контроля, приказов, командования всеми вокруг себя удар, полученный меньше недели назад, направил его на путь встречи с Элинор. Встреча с ней, любовь отбросили, нет, изгнали все то, что прежде казалось ему ужасно важным.

Теперь главным было видеть ее улыбку, слышать ее смех. Наполнить ее жизнь любовью. Если он чему-то и научился, так это тому, что настоящее наследство Тремонтов — это следовать зову своего сердца.

Но сегодня ему предстоит противостоять другой части этого наследства — легендарному сумасшествию Тремонтов, в которое поверили его слуги. Джеймс знал, что они привыкли к его прежнему поведению и образу жизни, но все изменилось, и им тоже нужно меняться.

Однако сначала нужно выдать им дозу прежнего Паркертона. Властного и надменного. Тогда он приведет их в чувство.

Джеймс расплылся в улыбке. Если это безумие, то он намерен стать самым безумным мартовский зайцем в семье.

Элинор не вернулась в дом в Блумсбери, а направилась прямо на Кавендиш-сквер, где находилась городская резиденция герцога Паркертона. Улицы теперь были запружены транспортом, поэтому, вместо того чтобы нанять карету, она торопливо шагала по тротуару.

Она не знала, то ли злиться, то ли вздохнуть с облегчением.

Злиться. Да, это лучший способ описать ее нынешнее настроение, когда она спешила вперед, не обращая внимания на взгляды знакомых и незнакомых.

Сент-Мор — герцог Паркертон? В это невозможно поверить, но, с другой стороны, если он Тремонт, особого воображения не потребуется.

— Я потребую дом, который он отдал мне прошлой ночью, — бурчала себе под нос Элинор. — И опекунство над Тией! — громко добавила она.

— Если желаете, мадам, пусть будет так. — Осторожно глянув на нее, пешеход поспешил прочь.

Боже милостивый! Она такая же ненормальная, как Сент-Мор. Но он же отдал ей этот дом и вряд ли может ей теперь отказать.

Он слишком благороден, чтобы отречься от такого подарка; Элинор остановилась, вздрогнув от этой мысли.

Он слишком благороден.

Черт бы его побрал! Прохвост этакий!

На этот раз ему лучше рассыпаться в извинениях, думала она, продолжая путь и вспоминая о том, что он совершенно не раскаивался после их встречи с Эйвенбери.

Сейчас он должен умолять ее о прощении. Смиренно и робко, сознавая всю тяжесть своего обмана. Не то чтобы она хочет простить его. Этого надменного, возмутительного, лживого…

Но ее решимость увидеть его посрамленным за то, что одурачил ее, померкла, когда Элинор остановилась на углу, напротив резиденции герцога на Кавендиш-сквер.

От этого великолепного здания у нее дух захватило, как и от Колстона.

— Силы небесные! — прошептала она. — Он живет здесь?!

Закусив губы, она пыталась вспомнить, как зла на него. Как он обманул ее. Но ее ярость улетучивалась, как дымок, поднимавшийся из многочисленных труб дома, в котором — она готова была держать пари, — не дымят камины и нет сквозняков, как на Брук-стрит.

Она медленно поднялась по ступенькам крыльца и увидела, что входная дверь приоткрыта. Подойдя ближе, она услышала доносившийся изнутри голос Сент-Мора, глубокий, четкий и совершенно разумный.

Голос Паркертона, поправила она себя. Черт, когда она привыкла называть его так?

Не то чтобы ей это было нужно. Она не хотела иметь ничего общего с ним. Со всем его богатством… ее взгляд упал на мраморный пол, на лестницу, сверкавшую и роскошную, как в султанском дворце.

Потом ее вниманием завладел его голос, тон был таким властным, что она подошла ближе.

— Я крайне недоволен тем, что иначе как изменой не назовешь, — говорил он.

Проскользнув внутрь, Элинор увидела, что герцог собрал весь свой персонал. Дворецкий, камердинер, секретарь, лакеи, горничные, повариха, конюхи, экономка и даже посыльные выстроились, как полк на плацу.

Даже его родственники были здесь. Элинор заметила на лестнице лорда Джона, его жену и юную леди, скорее всего дочь Паркертона.

Гнев герцога явно никого не минует.

Их командир, их хозяин шагал перед строем, и стук его каблуков по мраморному полу отдавался, как ружейные выстрелы.

— Я возмущен. Ваше поведение по отношению к леди Стэндон непростительно.

Стоя спиной к двери, он не видел появления Элинор, хотя не одна бровь удивленно поднялась, не один любопытный взгляд устремился на нее.

Улыбнувшись всем, Элинор прижала палец к губам.

Но это не удержало крупного пожилого мужчину.

— Ваша светлость…

— Не сейчас, Кантли. Я еще не закончил. Кроме того, вашему участию во всем этом нет извинений. — Заложив руки за спину, герцог расхаживал перед строем. — Теперь я понимаю, что это была забота о моем благополучии, но, как вы видите, я вполне контролирую свой разум, как и ведение хозяйства в этом доме, и прежде всего тут следует произвести перемены.

Сила его слов пронзила Элинор, это был настоящий герцог Паркертон, властный, надменный. Даже его слуги изумились, и, пожалуй, струсили.