Без труб, без барабанов - [39]

В сумерках происшедшее на предпоследней прямой в Седдон-ларке могло показаться многим зрителям подножкой или каким-нибудь другим трюком, который я проделал с Гарри, чем вызвал его падение. Один из присутствовавших спросил меня позже: «Что ты с ним сделал?» Когда я ответил: «Ничего, я даже не прикоснулся к нему», он сказал недоверчиво: «Ну брось, все выглядело так, как будто ты ему дал подножку».

В возбуждении от победы я о случившемся много не думал, однако падение Гарри выглядело подозрительным, и, вероятно, этим и объясняется тот прохладный прием, который оказала мне в тот вечер публика.

Зато забег на две мили доставил болельщикам настоящее удовольствие. Первая миля была пройдена сравнительно медленно — за 4.20,0, но затем события стали нарастать, и зрители от волнения повскакали с мест. Мюррей оживил состязание, вплотную за ним следовали Томас, Пауэр и Талло.

За круг с четвертью до финиша Пауэр раскрыл карты и двинулся вперед. Мюррей подтянулся к нему, одновременно с гонгом начал финишный спринт и обошел лидера. Талло пристроился к нему не далее чем за ярд, и оба летели к финишу в отчаянной схватке. Мюррей пытался растянуть этот несчастный ярд, а Талло жаждал его сократить. Никто из них не смог изменить положение ни на дюйм, и Мюррей пришел к финишу, показав 8.33,8, всего на ярд и десятую секунды впереди.

После этих соревнований внимание переключилось на Вангануи. В своих ожиданиях я был осторожен. Я знал, что моя форма улучшается и что я, конечно, имею все необходимое, чтобы впервые в жизни пробежать милю меньше чем за четыре минуты. Вопрос состоял в том, насколько меньше.

Я рассудил, что если три четверти мили будут пройдены за три минуты, мне, возможно, удастся пробежать милю за 3.57,0 и тогда улучшить самое быстрое время, показанное новозеландцем. Это время — 3.57,5 — было у Мюррея, он показал его в Дублине в 1958 году.

Но когда я взвесил свои шансы побить мировой рекорд, принадлежащий Гербу Эллиоту, сразу выкинул из головы эту идею. Она казалась смешной.

Я отдавал себе отчет, что в этом соревновании на мои плечи ложится немалая ответственность, поэтому я должен был тщательно застраховаться от медленного бега на первых трех кругах. Все остальное было мне на руку. Эрни Канлифф сообщил мне, что он не прочь предложить нужную скорость, Барри Коссар великодушно согласился приехать из Окленда, чтобы провести нас в быстром темпе первый круг, а Мюррей сказал, что чувствует себя способным пройти три четверти за три минуты ровно.

Наконец, поскольку Олби Томас, человек, который сделал возможным мировой рекорд Герба Эллиота, тоже участвовал в этой миле и был еще в форме, то казалось, что мне нечего беспокоиться за быстрое начало.

На присутствие в забеге малорослого Брюса Талло я не обращал внимания, потому что на этой дистанции он был относительно несовершенным бегуном — его специальностью был бег на две и три мили. Во всяком случае, складывалось впечатление, что из всех бегунов только один я в подходящей форме, чтобы выйти из четырех минут, какой бы высокой ни была скорость на первых трех кругах.

В день соревнований утром я полчаса побегал трусцой в Окленде, затем после полудня сел в самолет, отправляющийся в Вангануи, и когда прилетел на место, постарался держаться от всех подальше. Мои родственники были там, они остановились у друзей. Перед тем как отправиться в свой отель, я выпил с ними чаю. У себя в номере я спустил занавески и растянулся на постели, обдумывая предстоящее соревнование.

Моя озабоченность относительно этой мили еще более возросла, потому что, прибыв в Вангануи, я узнал, что местная газета приписала Артуру заявление, будто бы я покажу 3.55,0. Несмотря на то, что заявление сделал сам Артур, этот аванс публике раздражал меня по той причине, что он, естественно, будет истолкован и как мое собственное намерение.

Разница между мной и Артуром состоит в том, что он со своими знаниями и интуицией склонен оценивать максимальные возможности бегуна при условии, что все ему на руку — дорожка, подготовленность, погода и прочее, Я и сам знал, что могу выбежать из четырех минут, но только на этом мне и хотелось остановиться.

Привычка публично связывать своих воспитанников обещаниями высоких результатов представляется мне характерной, к несчастью, чертой большинства выдающихся тренеров.

В 6 часов я пошел взглянуть на дорожку. О ней шла плохая молва: говорили, что трава вся в проплешинах. Особенно хорошо она не выглядела, однако беговое покрытие ее было совсем не плохим. Внутреннюю дорожку заботливо сберегли от эксплуатации в более ранние часы соревнований, и к моменту старта на милю в 9.30 вечера она выглядела совсем нетронутой.

Вечер был спокойным и тихим, и я начал разминаться за 35 минут до запланированного старта.

На стадионе была давка, здесь собралось более половины населения города. Я держался в одиночестве, лишь изредка обмениваясь короткими фразами с теми из бегунов, которые, надеялся я, помогут мне в осуществлении моей цели.

В 9.15 стало ясно, что соревнования безнадежно отстают от расписания программы, и поэтому мы обратились к главному организатору состязаний за разрешением нарушить порядок следования видов и пропустить нашу милю вовремя. Посовещавшись с судьями, он согласился.