Без тормозов. Мои годы в Top Gear - [93]

И все-таки один раз я поддался. Гонку устраивал какой-то благотворительный фонд, и хотя толпа собралась, как в Сильверстоуне, соревновались мы на убогих Honda Civic. К тому же соперники были не супергерои с волевыми подбородками и именами типа Клинт Траст. На старт вышли сплошь люди типа Джона Алдертона[182] и Джереми Айронса.

На первом же круге я проверил свою теорию о невозможности обгона и увидел, что она ложна. Я обогнал. Жаль только, не знаю, как я это сумел: ударив по тормозам, я зажмурился.

Это было так страшно, что я задышал, будто кузнечные меха, и забрало шлема запотело. В итоге парень, которого я обошел, тут же вновь вырвался вперед.

На следующем круге я увидел, что опять догоняю его и, чего доброго, на том же повороте выйду на обгон. Поскольку разок я уже попробовал и понял, что удовольствие примерно то же, как подцепить кондилому, то теперь самую малость приподнял правую стопу от пола.

Никто ничего не заметил, а значит, мне не пришлось дурацки геройствовать, ныряя в поворот. Все довольны, и я прихожу третьим. Чуток мутит, и я зарекаюсь когда-нибудь еще участвовать в гонках.

И потому не понимаю, как я оказался в прошлом году на 24-часовой гонке на выносливость в Сильверстоуне. Нет, понимаю. Мне это нравилось. И от этого я сильно злился.

За годы я попробовал себя во всех занятиях, какие только можно назвать словом «хобби». В детстве я собирал марки. И у меня была железная дорога. Я вешал полки, возделывал сад, читал, играл в шахматы, выпиливал, занимался гольфом, теннисом, живописью, наблюдением за птицами и просмотром порнографии в Интернете. И всё у меня получалось из рук вон плохо.

И вот в сорок семь, когда уже поздно, я обнаружил занятие, которое не только получается у меня, но, что важнее, вызывает полный восторг. Это автогонки на выносливость. На первый взгляд все как в обычных гонках.

Трейлеры, ноутбуки, и люди в брендовых рубашках снуют туда-сюда, притворяясь Берни Экклстоунами[183]. Но есть отличие…

В первую половину гонки всякий твердо намерен продержаться как можно дольше. Во вторую каждый хочет как можно скорее финишировать. И это значит, что если ты кого-нибудь захочешь обогнать, он сам тебе уступит дорогу. Нету этого выцарапывания сантиметров, как в спринтерской гонке.

А в тот раз удовольствие было двойное: наш дизельный малыш BMW, купленный за £11 000 с рук по объявлению, оказался необыкновенно здоровской тачкой. Даже с переделанной системой впрыска быстрым его было не назвать. Вообще-то его скорее следовало назвать медленным. Но с низкой жесткой подвеской, гладкими шинами и увеличенными тормозами он слушался на поворотах, как никакая другая машина из всех, что мне приходилось водить.

Всю дистанцию от Стоу до зоны обслуживания он не уступал никому вплоть до и включая 911-е Porsche. В один момент я попытался догнать турбированный Jaguar и, хотя разрыв был у нас нехилый, почти догнал.

А всякая мелочь типа Golf? Вообще семечки. Наша BMW оттормаживала и управлялась не в пример лучше. Зачастую аппараты, вышедшие из технического центра Top Gear, оказываются тихим ужасом. Но тот BMW! Боже, он был изумителен.

Однако, сказать по совести, на такой гонке ты никогда не состязаешься с другим машинами. Когда в темноте впереди замаячат хвостовые огни, ты не знаешь, кто это, что за класс, и идет ли эта машина на 200 кругов впереди или на 300 кругов отстает. То есть это, по сути, не гонка.

Если честно, там ты большую часть времени состязаешься с товарищами по команде. Пытаешься идти быстрее их. Увы, в моем случае, это была пустая трата времени. Угнаться за Стигом нет никакой возможности, хоть ставь фотонный двигатель. А Мэй и Хаммонд, хоть и не хотелось бы мне показаться совсем уж некомандным, вообще еле ползли.

Словом, в основном я соревновался с самим собой. Стараясь каждый следующий круг пройти чуть быстрее, чуть ровнее и чуть меньше стирать шины. Я обнаружил, что получаю удовольствие, как почти ни от какого другого из знакомых занятий. И уж конечно, тут я управлялся куда успешнее, чем когда-то с полками. Или с гольфом.

Тогда-то я и начал впервые в жизни понимать треп про гонки, который слышал год за годом. Когда шины взрываются, ты по правде теряешь управление. А оторвав передний сплиттер — я его поставил-то лишь потому, что классно смотрелся, — проигрываешь по четыре секунды с круга. Да-да. Кусок фанеры помогает пройти круг на четыре секунды быстрее. Но больше всего мне нравилось ехать в темноте. Не видя дороги входить в поворот и чувствовать, как внутренние поверхности шины целуют трясущую полосу, было так здорово, что у меня, наверное, почти вставал. И наоборот, не видя, входить в поворот и обнаруживать, что его там нет и ты не на том конце трассы, — это так пугает, что кровь кипит и скрежещешь зубами.

При такой широкой гамме эмоций усталости места нет. Даже когда лопнет шина или кончится бензин, и придется на время остановиться. Стоишь на сервисе, все тебя уговаривают отдохнуть, но ты не можешь: кровь пузырится, будто шампанское, ты на взводе.

И вот что странно: я ни разу не чувствовал никакой опасности. Все думают, что гоночная трасса — предпоследняя ступенька к райским вратам, но гонять на дизельной BMW в Сильверстоуне оказалось не опаснее, чем принимать солнечные ванны. В основном оттого, что отбойники там очень далеко, и пока до них донесет, успеешь умереть от старости.