Без тебя - [47]

. Он даже не догадается, что мое решение является окончательным. Потом я удалю его номер из телефона, сменю график поездок на пароме и не стану отвечать, если он будет звонить.

Сейчас, когда я пишу все это, мой план кажется довольно простым в осуществлении. Каждый вечер я говорю себе: «Завтра». А утром, проснувшись в его постели, решаю подождать еще один день. Не успеваю оглянуться, и вот уже прошла неделя.

А пока его присутствие, подобно корням, проникает в почву моей жизни. Все мои сотрудники о нем знают. Руперт, служащий на пароме, спрашивает меня, где Каллум, если утром я сажусь на паром в одиночестве. Джесс, чей кабинет расположен напротив моего, спросила, кто он мне.

Каллум изучил все мои предпочтения, антипатии, увлечения и даже некоторые секреты… Хорошо, что не все.

Госфорд – мое тайное убежище. Он кажется расположенным на другой стороне мира от Мэнли, который навсегда останется для меня корпоративной раковиной, в которой я прячусь, пока работаю. Но ферма… Господи! Ферма – мое внутреннее святилище. Я уезжаю туда отдыхать, праздновать, предаваться горю, зализывать раны и даже воссоединяться с собой, когда жизнь становится слишком уж бурной. Прежде я никого туда не возила, даже Харуто, хотя он неоднократно меня об этом просил. Мне казалось это неуместным. Полагаю, у меня было так много сомнений насчет наших отношений, что я просто не хотела выставлять напоказ эту часть себя. Он знал все обо мне, абсолютно все, а мне хотелось утаить хотя бы что-то.

Но от Каллума я не желаю держать это в тайне. Мы ведем интересную игру в кошки-мышки. Я хочу, чтобы меня поймали. Пусть он узнает, какая я настоящая, по крайней мере, узнает столько, сколько возможно за время, пока мы будем вместе.

Вот поэтому я решила отвезти его домой. Когда бы это ни случилось, я хочу, чтобы Каллум запомнил меня такой, какой я бываю в своем святилище, полном жизни, бываю собой…

Глава одиннадцатая Каллум

Госфорд находится в полутора часах езды от наших квартир по красивым, вписанным в ландшафт автомобильным дорогам, которые по вечерам забиты машинами. Потребовалось несколько недель для того, чтобы организовать поездку туда на уикенд. Нам пришлось взять выходной в пятницу, чтобы уехать раньше, избежав таким образом часа пик. Хотя поехали мы на гибридном авто Лайлы, ей хотелось, чтобы за рулем был я.

– Я смогу поработать, пока ты будешь вести машину, – настаивала она, но не прикоснулась ни к своему айпаду, ни к лэптопу на протяжении всей поездки.

Лайла лишь смотрела в окно и рассказывала о национальном парке, мимо которого мы проезжали, и о водоемах, появлявшихся в поле зрения. Она очень привязана к природе. Ее радость во время нашей поездки за город на зеленеющее побережье была едва ли не осязаемой. Она знала названия всех растений, типы лесов и обитающие в каждой речушки виды. Она поведала мне о песчаных карьерах, пока мы ехали на север. В другом месте Лайла принялась рассказывать о поданном ею судебном иске, направленном против расширения шоссе.

Я то и дело задумывался над тем, что, если бы жизнь сложилась иначе, Лайла с легкостью устроилась бы на земле, выращивала бы себе пищу, стараясь обрести единение с миром. Учитывая, насколько мы не похожи друг на друга, удивление вызывает сам факт, что мы вообще сошлись. Я столько раз ел вместе с ней, что неплохо знал, что предпочитает Лайла, но каждый раз, когда я глотал что-то растительное, внешне похожее на мясо, я чувствовал себя обманутым. Я люблю полуфабрикаты, технологии и телевидение. Она также не отказывалась от всего этого, но только ради того, чтобы больше работать. Если все это выкипятить, в сухом остатке мы будем иметь ее жажду воссоединиться с землей в жизни и после нее.

«Ферма», как она ее изредка называла, располагалась на окраине Госфорда. Когда мы съехали с шоссе, дороги постепенно стали узкими и неровными. Наконец мы выбрались на узкую грунтовую дорогу, бегущую параллельно морскому берегу.

– Ну вот, – произнесла Лайла, как только за поворотом показались кованые ворота.

Я увидел окруженный со всех сторон кустарником и деревьями небольшой кирпичный домик.

– А тут живут Леон и Нэнси.

Я повернул в сторону ворот и медленно двинулся по длинной подъездной дорожке, обсаженной огромными серыми эвкалиптами.

Пляжный домик представлял собой квинтэссенцию всех австралийских пляжных домиков: никаких излишеств, никакого пафоса, лишь выкрашенная голубой краской обшивочная доска да белые рамы. Единственной выдающейся особенностью этого дома были описанные Лайлой в мельчайших подробностях фруктовый сад и огород, за которыми присматривали Леон и Нэнси.

– А сколько лет твоим арендаторам? – спросил я, когда мы выходили из автомобиля.

Я явно недооценил размеры хозяйства и объем выполняемых здесь работ.

– Им за шестьдесят, но Леон и Нэнси – старые рабочие лошадки, – улыбнулась Лайла. – Они имеют с огорода вполне достаточно, чтобы платить за обучение внука в университете.

– Ух ты! – Пройдя несколько шагов, я заглянул за маленький домик. – Очередной вид на океан?

– Ага.

– И сколько же ты зарабатываешь? – спросил я, резко разворачиваясь к ней.