Без тебя - [29]

– Лайла! Давай уйдем, прошу тебя!

Она повернулась ко мне, вздохнула и отошла от стойки.

Уже снаружи она выплеснула на меня свое раздражение:

– Нельзя легко относиться к пищевым консервантам. Я проверила меню по интернету, прежде чем мы сюда пошли. Я знаю: она не права.

– Ну, мы не будем здесь ужинать. Зачем устраивать такой грандиозный скандал?

Мне не казалось, что Лайла по-настоящему разгневана, но она прямо-таки вибрировала от нервного раздражения.

– Каллум! Это незаконно. Нельзя давать неправильные данные о пище. Почему ты не понимаешь, что меня так расстроило? Сегодня она подмешивает в еду глутамат натрия, а завтра может подбросить кусочек радиоактивного стержня.

Я поднял руки вверх, поняв, что она по-настоящему в ярости и этот спор мне ни за что не выиграть.

– Давай лучше отправимся в пиццерию. Или пойдем домой, и я… накормлю тебя.

Я колебался. Учитывая ее строгую диету и мои ограниченные кулинарные способности, я на самом деле страшился подобной возможности. Лайла вопросительно приподняла брови.

– Соевый смузи? – предложил я.

На ее лице возникла легкая улыбка. Лайла неохотно взяла меня под локоть. Мы зашагали вниз по Корсо.

– Для меня на самом деле важно не употреблять глутамат натрия. Извини, что сорвалась. Я ненавижу людей, которые недооценивают всю серьезность этого.

– Хорошо, Лайла. Я понял.

На самом деле я не особенно понимал, в чем тут дело, но лично для меня хватало и того, что Лайла боится глутамата натрия, словно черта.

– Тут дальше по Корсо есть еще одна лапшичная, – сказала она. – Я и там могу поесть. Согласен?

– Конечно.

Я ощутил облегчение от того, что Лайла начала успокаиваться. Сердитая Лайла была силой, с которой приходилось считаться. Мы направились в другую лапшичную и сделали заказ.

Лайла глубоко вздохнула и посмотрела на меня.

– Тебя это поставило в неудобное положение?

– Ну, ты едва не оторвала голову той официантке за стойкой, отпугнула половину посетителей, – поморщившись, рассмеялся я. – А так, с чего бы мне чувствовать себя в неудобном положении?

Она чуть вздрогнула.

– Я не скандалистка.

– Вижу, – приподняв брови, произнес я.

– Серьезно, – настаивала Лайла, – но в мире есть кое-что, за что следует бороться. Я на самом деле верю в то, что следует маркировать вредные добавки. Я избегаю глутамата натрия из принципа, но некоторые люди сверхчувствительны к нему. Есть причина, почему ввели эти правила. Они берегут человеческую жизнь.

– Ты на самом деле собираешься вернуться в то заведение и проверить, послушались ли они тебя?

– Разумеется. Это мой долг.

– Но это же не твоя проблема.

– Почему не моя проблема? Я же знаю об этом!

– Ты не обязана решать все проблемы мира, о которых знаешь.

Подобная мысль казалась мне просто смехотворной.

– Именно такое отношение к жизни и является одной из проблем современного мира, – нахмурилась она. – Здесь на карту поставлено человеческое здоровье. Все, что мне нужно сделать, это еще раз прийти туда и сделать один телефонный звонок. Разве это трудно?

– Если ты смотришь на это под таким углом, то да, но при обычных обстоятельствах… Если честно, я бы не взглянул, что там написано в меню насчет глутамата натрия, а если бы заметил несоответствие, то мне бы в голову не пришло, что я могу или должен по этому поводу что-то делать.

– Ты и правда предлагаешь мне сидеть сложа руки?

Слава богу, в ее голосе не было негодования, только растерянность, возможно, даже немного обиды. Мы сидели на стульях для ожидающих своей очереди. Ее рука лежала на подлокотнике подле моей. Я приподнял ладонь и положил сверху, переплетая наши пальцы.

– Я этого не говорил. Если уж на то пошло, я не считаю, что вправе диктовать тебе, что следует или не следует делать.

Я притворился испуганным собственной смелостью. Лайла окинула меня таким взглядом, что я понял: она не в настроении шутить.

– Я не знаю, – признался я. – Что ты считаешь пределом, достойным твоего вмешательства? Нам в Мэнли нужно больше велосипедных дорожек. В прошлом году я едва не сбил двух велосипедистов. Мне кажется, кто-то должен этим заняться. Думаешь, я обязан лоббировать этот вопрос в муниципальном совете? Что мне делать, когда я вижу по телевизору передачи о голодающих детях? Я знаю о проблеме. Очевидно, мне надо пожертвовать деньги, но я не знаю, когда мне следует остановиться. Следует ли мне отдавать до тех пор, пока я не стану банкротом? Человек не в состоянии выиграть все битвы в мире.

– Каллум! Человек должен хотя бы что-то делать. Это нужно не столько миру, сколько тебе самому. Надо действовать, когда ты обнаруживаешь нечто, затрагивающее твою душу, какую-то несправедливость, или нечто некрасивое, или нечто такое… на что ты внутренне весь ополчаешься… Не важно, насколько большим или малым оно является. Именно это составляет жизнь. Все остальное просто не заслуживает твоего времени.

Я не знал, что на это ответить. Я не знал даже, что обо всем этом думать. Воцарилось молчание. Забрав наш заказ, я молча согласился с тем, чтобы поесть у меня. Лайла постепенно успокоилась и вновь оживленно болтала о событиях минувшей рабочей недели. Я же никак не мог прийти в себя. Женщина, которая боролась за все, вызывающее отклик в ее душе, была той единственной, которая вызвала отклик в моем сердце за долгие годы.