Без срока давности - [85]

Так, понял Житников, сейчас любое мое слово будет для него, как красная тряпка для быка. Надо помолчать, подождать, и он успокоится. Ну, не для того ведь он его сюда привез, чтобы избивать. Все-таки цивилизованные люди, поймем друг друга и без кулаков.

Плюснин в самом деле отошел, сел на стул, закурил.

— Послушай, Житников, я знаю, что ты — классный профессионал, значит, умеешь и признавать свои поражения, так?

Ответа не ждал, сам себе ответил:

— Так! А почему же ты сейчас ведешь себя так глупо? Ведь ваша игра раскрыта, понимаешь?

Увидев, что Житников, преодолевая боль, хочет что-то сказать, пристукнул ладонью по столу:

— Ты, помолчи, помолчи. Подумай, как ответить. Каким он будет — многое зависит. — Подумал и добавил: — Почти все.

Помолчал, потом снова заговорил:

— До сих пор я думал, что ты — человек разумный. Теперь вижу — ошибался. Ты полагаешь, меня легко обмануть?

— Да, о чем речь-то?! — прорвался сквозь частокол генеральских слов Житников.

Лучше бы он этого не делал. Плюснин прыжком преодолел пространство, разделявшее их, снова ударил по лицу.

— Так и будешь мне врать? И про вашу с Корсаковым игру ничего не скажешь?… Развяжите его.

Сопротивляться тренированному Плюснину, которому помогали два здоровых охранника, Житников не мог. Он хотел крикнуть, что никакой «игры» у него с Корсаковым нет, но не успел. Били его, чувствовалось, по какой-то отработанной системе. Нанеся два-три удара, давали прийти в себя. Потом снова поднимали с пола, подставляя под удары.

Голос Плюснина доносился откуда-то сверху:

— Где материалы из Ярославля? Что привез Корсаков?

Житников снова попытался что-то сказать, но только открывал рот, чувствуя, что по губам струится кровь.

— Ну, погоди, не торопись, — почти дружески предупредил его Плюснин. — Зачем снова меня провоцировать! Ты же видишь, как я огорчен и возмущен! Вы с ним встречались после его возвращения из Ярославля, так?

— Из Ярославля? Да, встречались, — едва смог выдавить Житников.

— Ну, вот, — обрадовался Плюснин. — Встречались. Это хорошо, ты начинаешь соображать. И что он тебе рассказал?

— Да там и рассказывать было нечего. Корсаков приехал, сходил к какому-то старику, и его арестовали. Вы же сами там были, кажется.

— Был, был, — согласился Плюснин. — Но он ведь оттуда что-то привез и отдал тебе.

Генерал ни в чем не был уверен, но знал одно: если просто задавать вопросы, то Житников мигом сообразит, что им ничего не известно. А вот, если все время атаковать, создавая иллюзию своей осведомленности, обязательно проколется. Конечно, если есть на чем прокалываться.

— Он там был у какого-то старика, а потом ходил еще куда-то.

— Куда они ходили и зачем?

— Они? Кто? — спросил Житников, для которого все это было полной неожиданностью.

— Ты не спеши, — снова попросил Плюснин. — Тебе жизнь надоела, что ли?

— Корсаков куда-то ходил и что-то там нашел.

— Что?

Житников вдруг ощутил, что неимоверно устал. Им овладело равнодушие.

— Послушай, генерал, ты ошибаешься. Я от тебя ничего не скрываю.

— Не скрываешь? Это хорошо. Тогда — отвечай на вопросы.

Бессмысленный разговор, когда Плюснин задавал вопросы, суть которых Житников никак не мог понять, продолжался еще около получаса.

Потом Житникова подняли с пола, снова спеленали в кресле. В комнату вошел человек в белом халате. Он подошел к Житникову, толкая впереди тот самый столик, который был покрыт какой-то тканью.

Голос у него был низкий и бархатный, глаза — внимательные, понимающие. Ох, и любят его, наверное, бабы!

— Вот, Алексей Петрович, сейчас мы с вами будем общаться, — этим самым красивым голосом проговорил незнакомец. — Правда, меня к данному процессу привлекают, когда нормальные доводы уже испробованы и исчерпаны. Представьте себе, мои услуги оплачиваются по очень высокому тарифу, а накоплений у меня нет. Знаете, почему? Все деньги уходят на восстановление моего собственного психического здоровья! Первое время спать не мог, поверьте! Вот, смотрите, Алексей Петрович!

И он откинул ткань со столика, открывая лежащий там набор предметов, которые, наверное, больше подходили бы к кабинету стоматолога.

— Вот, например, очень легкое средство. Вы останетесь в сознании, будете себя контролировать, но чуть-чуть расслабитесь.

Спустя несколько минут «врач» разочарованно вздохнул:

— Хм, странно. А мне вы показались интеллигентным человеком с богатым воображением. Увы, придется перейти к другим средствам.

Сейчас станут пытать, понял Житников. Он хотел закричать, объяснить Плюснину, что происходит чудовищная ошибка, но ощутил какое-то странное и сильное жжение в груди. Потом сперло дыхание, легкие словно закаменели — стали жесткими и тяжелыми. Такими тяжелыми, что устремились куда-то вниз, таща за собой и его, Алексея Житникова…

Вода на кухне Ани Дымшиц продолжала журчать, а музыка грохотать. Сама Аня слегка успокоилась.

— Я ждала звонка Алеши. Сначала не волновалась. Даже обрадовалась, съездила в магазин, накупила всего, чтобы можно было и ночью перекусить и позавтракать. Часа в четыре позвонил Сергей. Сказал, что он внизу, у подъезда, и хочет со мной срочно поговорить.

Аня опять заплакала, и снова по-настоящему.