Без срока давности - [33]

Площадка возле филармонии стала напоминать Манежную площадь в столице. И стоящие у бетонных ступенек очага культуры чувствовали себя так же, как и те, кто в самом центре Москвы кричал: «Отстоим завоевания!»

В холлах и буфетах филармонии поначалу было просторно, но постепенно народу набилось полно.

Минут за десять до начала конференции к майору милиции, руководившему контролем у входа, подошли те самые демократы, которые ездили в прокуратуру.

Точнее говоря, они подошли не к нему, а к дверям, намереваясь пройти. Их, конечно, остановили, мол, куда прешь, не видишь?

Слабые аргументы типа «в стране зреет демократия», милиционеров не убедили, и они стояли непоколебимо, как скалы. Подошедший майор только намеревался придать дискуссии завершенность.

Однако его встретили вопросом: на каком основании и кто мешает свободному волеизъявлению граждан. Ответ: «Освободите проход!» не возымел действия. Именно в это время вперед вышел среднего роста молодой человек в очках — лидер местных демократов, до этого шептавшийся о чем-то с Житниковым. Лидер и спросил майора в лоб: кто, мол, запретил людям знать правду о партийной жизни.

Бывалый майор сообразил, что здесь не получится дискуссия типа «где прописан», и на вопрос лидера ответил:

— У меня приказ.

— Покажите, — потребовал лидер.

— Он секретный, — схитрил майор.

— Кем и когда подписан? Номер?

Вопросы были поставлены угрожающе профессионально.

Майор, более привыкший к слезливым крикам: «Руку больно», растерялся. Он старался не показать вида, но с ответом явно затягивал.

— Товарищ майор, представьтесь, — вконец обнаглел демократический лидер.

Майор еще пару секунд постоял молча. Он понимал, что «демократ» не сам все это придумал, понимал, что за ним кто-то стоит, но что было делать? И майор молча сделал шаг назад и двинулся внутрь. Лидер продолжил начатое движение. Милиционеры, стоящие у входа, и наблюдавшие мизансцену, не стали его останавливать, раз уж майор ничего не сказал. Не стали они останавливать и тех, кто двинул вслед за лидером. И все, кто стоял на площадке у входа, хлынули внутрь.

Процессию увидели находившиеся в холле работники обкома, кинулись куда-то звонить. Минут через десять отчаянно гудя, подъехали три машины ПМГ.

Оттуда выскочили всклокоченные милиционеры в звании от лейтенанта до подполковника. Новая бригада ринулась в здание. Надо было выдворить ворвавшихся.

Но — как?

Следом прибыла черная «Волга» с начальником областного УВД полковником Степановым, но это уже ничего не изменило.

В это время в кабинете директора филармонии, временно ставшим штабом, первый секретарь обкома сидел, уже просто раздавленный событиями.

— Какие у товарищей будут мнения?

Мнений у «товарищей» не было. Все понимали, что иметь «мнение» означает пойти на амбразуру своей грудью.

Поднялся секретарь горкома, которого не сегодня-завтра должны были вызывать на бюро обкома за «аморалку» и «бытовое разложение», выражавшееся в романе с завотделом обкома ВЛКСМ.

— Мы, товарищи, — коммунисты! — оповестил он собравшихся. — Партия никогда не отгораживалась от народа. Предлагаю, учитывая создавшуюся ситуацию, начать конференцию в присутствии рядовых граждан. Беспартийных. Пусть все видят, что у коммунистов нет секретов от народа.

Возражать таким словам было бы смерти подобно, все промолчали, и секретарь горкома выскочил «к людям», чтобы сообщить радостную весть. Это запомнили все, кто слышал, как он, захлебываясь от восторга, объявил о «победе демократии».

Конференция, продуманная в тихих кабинетах областного комитета партии, прошла совсем не так, как планировал обком «родной, коммунистической» партии. Пришедшие «демократы» поначалу робко шептались, потом стали выкрикивать какие-то вопросы, а потом и вовсе — зааплодировали!

И коммунисты «поплыли». Даже на самые простые вопросы они отвечали с трудом, если вообще отвечали. Чаще выступающие беспомощно поворачивались к президиуму, но поддержки не находили и там.

И никто не догадывался, что за всеми «стихийными всплесками народной активности», сопротивляясь и превозмогая помощь «консультантов», стоял один человек — Житников Алексей Петрович. Так и получилось, что он, по существу, в одиночку, поломал тот сценарий, который готовил весь обком, с помощью «товарищей» из ЦК КПСС.

И делегатом на партийную конференцию был избран не первый секретарь обкома, как было подготовлено «товарищами-консультантами», а преподаватель местного института, коммунист Житников Алексей Петрович.

Так он поднялся на первую ступеньку.

В августе девяносто первого Алексей был в отпуске и с женой уехал к ее дядьям, в деревню.

Туда и примчался на своем личном «москвичонке» Стецик. Был он мрачен и немного заторможен. Видно было, что на душе у него совсем скверно.

Алексей только приходил в себя от послеобеденных объятий жены, когда услыхал урчание непривычного мотора. Как будто кто шилом кольнул, вышел на крыльцо.

Стецик вылазил из-за руля, покряхтывая.

Поздоровались.

— Что случилось, Иван Данилович?

— Путч у нас, Алеша. Понимаешь, путч!

Присели на скамейку возле забора, и Стецик спешно, прерывисто, перескакивая с одного на другое, стал излагать все, что знал, слышал или подозревал.