Без срока давности - [29]

— А почему тут вопрос? — спросил он у Дружникова.

— Ну, и чутье у вас, дорогой друг, — усмехнулся тот. — Честно говоря, я был уверен, что вы на него накинетесь в первую очередь: очень уж вкусно, извините, для сенсации. То, что для меня — собрание слухов и сплетен, для вас — благодатный материал. И вы, и мы нацелены на людей, если можно так выразиться. Только мы хотим делать, а вы — рассказывать. Да, вы не обижайтесь. У нас с вами разные взгляды на жизнь, и это прекрасно.

Дружников не спеша набил трубку, раскурил ее и заговорил, попыхивая:

— Существует легенда, будто нарком внутренних дел Генрих Ягода составил свой собственный заговор, и заговор качественный, профессиональный. Но реализовать его не успел. Как и почему — неизвестно, но — не успел. Именно поэтому, будто бы и поставили во главе НКВД Ежова, чтобы уничтожить даже намек на возможность нового заговора.

— И Ежов раскрыл?

Дружников неторопливо попыхал трубкой.

— Я же сказал — легенда. Никто ничего определенного сказать не может. В свое время, в юности, я расспрашивал маму. Она была посвящена во многие тайны и со мной была откровенна. Думаю, она хотела зарядить меня разумной долей профессионального цинизма, понимая, что в нашем деле неизбежно переступаешь границу добра и зла. Она многое мне рассказывала, причем темы открывала самые серьезные, порой — государственной важности. Отвлеченно, конечно, без имен и адресов, но рассказывала, учила и воспитывала. А вот, когда я ее спросил об этом «заговоре», просто посмеялась, ска зала, что мимо нее такое никак не прошмыгнуло бы. Поначалу я обиделся: дескать, секретничает мама, а потом понял — отвечала честно. Потому и я так говорю: легенда. Но!

Дружников «уперся» пальцем в небо.

— У отца и его товарищей было иное мнение. Сам я в эту папочку не заглядывал, так что, как говорится — табула раса, чистая доска, незамутненное сознание. Это я к тому говорю, что вы, если понадобится, обращайтесь за советом или мнением. Гарантирую беспристрастность, несмотря на свое особое мнение, — усмехнулся Феликс Александрович.

— Один вопрос уже есть: если заговора не было, а Ежова назначили, значит, заговор выдумали. Кто это мог быть?

— Как всегда, — усмехнулся Дружников. — Нужен был повод для уничтожения одной из соперничающих группировок. И группировка скорее всего объединяла людей из разных ведомств и кругов. Обычная практика политической борьбы, всего-навсего принимающая новые, иногда причудливые формы. И не говорите, что в этом наша уникальность. Вы — человек образованный и должны знать, что такова мировая практика.

— Но не в таких же формах! — невольно воскликнул Корсаков.

— Да, это еще как сказать. Вы помните историю с Каином, убившим брата своего, Авеля? А ведь, если верить Библии, все население Земли тогда исчислялось четырьмя человеками, так? Адам, Ева и два их сына. Значит, двадцать пять процентов населения Земли стали жертвами политических интриг и репрессий, — в голосе звучала нескрываемая ирония. — Я уж не говорю о какой-нибудь английской революции, когда головы летели налево и направо. А французы чем лучше? Вы помните их историю? Затрудняетесь? Понимаю. Так вот, изящные и веселые французы в сентябре тысяча семьсот девяносто второго года в течение нескольких дней перебили больше тысячи заключенных, опасаясь, что те «смогут» выйти из тюрем и напасть на мирных парижан. Без всякого суда просто врывались в камеры и уничтожали «врагов народа». Ну, о том, как воевали американцы сами с собой, то есть Север против Юга, и упоминать не буду! А вы говорите, будто Россия — исключение. Отнюдь! Россия — просто частный случай, один из многих. Впрочем, что это я? Ваши взгляды — ваше дело. Что касается «заговора», то в нем просто-напросто сплелись интересы самых разных группировок, сражавшихся и за НКВД.

Дружников побарабанил пальцами по столу, потом заговорил снова:

— Не то чтобы пророчествую, но просто советую. Скорее всего вы, забравшись в материалы, будете удивлены объемом, и вам понадобится какая-то фигура, помимо Ягоды. Так вот, обратите внимание на Бокия. Глеб Бокий был одним из создателей ВЧК, и двадцать лет был одним из руководителей. Причем, заметьте, руководителей реальных, как сказали бы сейчас. Его Специальный отдел занимался самыми разными вещами. Даже сейчас нет точной информации, какими конкретно делами занимался Бокий. Я имею в виду не простую номенклатуру, не перечисление его должностных прав и обязанностей, а то, что называется фактическим осуществлением работ, понимаете?

Дружников помолчал, будто, взвешивая, можно ли сказать Корсакову то, что он хочет, потом продолжил:

— Многое удалось выяснить отцу и его товарищам. Они, например, точно установили наличие некоей связи между «заговором» и Бокием, но какова была его роль — неведомо. Впрочем, я просто передаю мнение отца, не больше. Все остальное — в ваших руках, Игорь Викторович!

2010, июнь, Москва

Расшифровка телефонного разговора, состоявшегося между генералом Плюсниным и неустановленным собеседником

Плюснин: Алло.

Неизвестный собеседник: Мы сейчас пасем Корсакова.

П.: Знаю, и что?

НС.: Ну, мне отзвонились, что он отправился на похороны. Короче… Я сейчас на этих самых похоронах был…