Без предела - [181]

– Успокойтесь, Юна. Я верю вам и знаю, что Ассад тоже вам верит. Расскажите обо всем сами с самого начала.

Женщина всхлипнула и вздохнула, затем опустила взгляд и приступила к рассказу.

– Я влюбилась во Франка и надеялась, что мы всегда будем вместе. Мы встречались на том самом месте, где вы меня нашли, и любили друг друга прямо в траве. Мой муж Кристиан не умел того, что умел Франк, и я совсем потеряла голову… – Она сжала губы. – Мы встречались несколько месяцев.

«Видимо, в тот же период у Франка был роман и с Ингой Дальбю», – подумал Карл.

– И вот он порвал со мной, несмотря на все обещания, а их было немало… И зачем только я обманывала мужа, с которым тогда жила, и отца моего сына? Зачем?

Оба пожали плечами – действительно, зачем?

– Он пообещал, что у меня будет новая жизнь, что я уеду с острова, а разница в возрасте не имеет никакого значения. И он солгал, проклятый ублюдок.

Она подняла голову – лицо ее выражало неподдельную горечь.

– А я ведь прекрасно знала, что он нашел себе молоденькую девушку. Я почувствовала исходящий от него аромат дешевого парфюма этой сучки. Он весь был пропитан этим запахом, когда пришел объявить мне о разрыве. И тогда я вспомнила, что уже слышала этот запах. Я поняла, что он встречался с нами параллельно – вот что было самое ужасное. – Юна фыркнула. – Я проследила за ним. Эти голубки считали себя неотразимыми… тьфу, как противно! Я подглядела, каким образом они общались, – оставляли друг для друга записки у огромного валуна перед школой. У нас с Ату тоже было так заведено. Только мы оставляли записки на том месте, где занимались любовью.

Так вот, значит, где находилась «почта» Франка и Альберты – у большого камня, мимо которого полицейские прошли не менее десятка раз. Какая ирония!

– Однажды я пришла к Франку в лагерь в Элене; тогда он прямо сказал мне, что влюблен в Альберту и заберет ее с собой в Копенгаген. Я возненавидела его за это безмерно, но и ее не меньше.

У Юны задергались уголки рта – казалось, при этих воспоминаниях ненависть вновь завладела ею с небывалой силой.

– Я захотела прогнать Альберту из его жизни до отъезда. Ее надо было искалечить, уничтожить ее изящную красоту. Устранить ее. Я надеялась – может, тогда Франк вернется ко мне… Я всерьез думала так еще долгое время после случившегося. Да-да, многие годы я надеялась на его возвращение. Как же безумна и наивна была моя надежда! А потом я не захотела ничего слышать о нем. Ни от моего бывшего мужа, ни от сестры, ни от вас. Франк был стерт из моей жизни.

«А когда он все-таки появился, расплатился за все сполна», – подумал Карл.

– Я взяла машину сына – ту, что сейчас валяется в канаве, – пока он был на работе в своей мастерской в Окиркебю. Он всегда ставил машину перед домом моей сестры, потому что обычно обедал у нее – очень любезно с ее стороны.

Она на секунду улыбнулась.

– Чтобы избежать следов столкновения на кузове машины, я воспользовалась скребком для снега, который Бьярке сам сделал и который лежал в гараже рядом с нашим домом в Листеде. Положив скребок к себе в багажник, я доехала до Йернбанегэде и прикрепила его к бамперу «Тойоты», для которой он и предназначался.

– Юна, простите, что я вас прерываю, но мне важно это знать. Откуда вы узнали, что Альберта с Франком должны были тем утром встретиться у дерева рядом с шоссе?

Женщина ухмыльнулась, словно готовилась представить на суд публики свое первое самостоятельное произведение. Да, возможно, так оно и было.

– Ранним утром, прежде чем отправиться в Окиркебю, я сама подложила записку под камень. Я подделала почерк Франка, это было несложно.

– Но откуда вы узнали, что она прочтет ее так рано?

– Она ходила к камню каждое утро, пока все еще спали, даже когда знала, что под камнем ничего нет. Глупая девчонка… Для нее это была своего рода забава.

– Альберта была настолько глупа, что чуть ли не сама прыгнула под машину – так?

Юна снова ухмыльнулась.

– Нет, она стояла на обочине, а я сделала вид, что намереваюсь объехать ее. Она улыбнулась, глядя на скребок для снега с надписью о рождественской елочной распродаже – на дворе стоял июль месяц, никакого снега не было и в помине. Но улыбка быстро слетела с ее губ, когда я резко крутанула руль вправо и наехала на нее. Сначала на нее, потом на велосипед.

– И никто вас не видел?

– Было раннее утро. На Борнхольме в такую рань делать нечего.

– А потом вы вернулись в Окиркебю и оставили машину перед домом Карин, откуда ее взяли? Мы пытались побеседовать с ней в доме престарелых, но она ничем не смогла нам помочь.

– Понимаю. Но Карин видела, как я кладу скребок к себе в багажник. На протяжении нескольких лет она угрожала заявить на меня в полицию. И вовсе не я злилась на нее, как она обычно говорит, а наоборот, она была недовольна мною. Затем я отправилась в Листед и положила скребок на место. На следующий день оказалось, что Карин рассказала Бьярке о том, что я брала его машину и скребок. Тогда уже начали разыскивать Альберту. Мы ужинали всей семьей, когда Кристиан рассказал, что обнаружил девушку на дереве. Это произвело на него жуткое впечатление. И я увидела, что Бьярке все понял. Это было ужасно. Мой Бьярке не был дураком. Как выясняется, к сожалению. Он возненавидел меня за мой поступок, но не предал меня и ничего не сказал отцу. Получается, таким образом Бьярке погубил отца. Поэтому-то он и не смог жить под одной крышей с отцом, когда я съехала несколько месяцев спустя. Некоторое время жил со мной и Карин в Окиркебю, потом нашел себе отдельное жилье.