Без права на поражение - [35]

К удивлению Валентины Петровны, Казарина с Борисовой заявились к ней еще до семи

вечера. В отличие от подруги Полина казалась какой-то домашней, мягкой, тихоголосой.

Валентина Петровна даже отметила про себя, что она волнуется. Тем не менее, стеснительно

улыбнувшись, Борисова заговорила первой:

— Вот меня и доставили. Я почти все знаю. Спрашивайте.

— Она у нас такая: идеально организованная. Это потому, что у нее уже двое детей, хотя

она на четыре года моложе меня...

— Шура! — вспыхнула Борисова.

— Вы не торопитесь? — спросила Валентина Петровна.

— Нет, нет,— ответила Полина.

— Я вижу, Александра Моисеевна постаралась. Понимаете,— Валентина Петровна

взглянула в свои записи,— Полина Яковлевна, мне необходимо знать фамилию этого Аркадия,

знакомого Светланы.

— Старшинов Аркадий. Отчество не знаю. Живет в Кустанае. Работает где-то в

сельхозуправлении или... в общем, в сельскохозяйственном ведомстве.

— А должность?

— Понятия не имею.—И сразу предупредила: — Но не специалист.

— То есть?

— Ну, не агроном, не механик, не зоотехник. Я когда-то с ним в одном совхозе жила. То

есть... В общем, я заканчивала десятилетку. Мои папа и мама все еще там. Тогда Старшинов этот

был у нас... Не поймешь, кем он был. Плакаты развешивал, «боевыми листками» командовал,

мероприятия разные организовывал. В общем — не специалист.

— Кем же он может работать в Кустанае?

— Наверное, тем же, только в масштабе области. Но теперь он важный, говорят, даже

секретарша у него есть.— И она впервые рассмеялась.

— Бог с ним! Фамилию знаем, установим по адресному. . Вспомним Обкатову.

— Светлану?.. Вероятно, я должна рассказать, почему она жила в «Юбилейной» под моей

фамилией? — стала серьезней Борисова.

— Это — не обязательно. Мне уже понятно. А вот ее жизнь здесь...

— Просто не знаю, что сказать...— потерла ладонью лоб Полина.— Светлана —

непонятная женщина, по крайней мере для меня. К Шуре я заходила и в «Юбилейную».

Светлану, конечно, видела. Но однажды встретила Старшинова, вернее, он заметил меня.

Разговорились, От него узнала, что он познакомился со Светланой в «Олимпии», где ему

пришлось прожить три или четыре дня, пока не заполучил отдельный номер в «Юбилейной».

Расспрашивать об их отношениях со Светланой мне было неудобно, но он сам не сдержался.

«Выдающаяся женщина!» — так и сказал.

— Я-то, сами понимаете, уже знала,— продолжала Полина,— что Светлана выдает его за

своего мужа. И мне тогда стало неловко продолжать этот разговор: он же мог догадываться, что

я слышала о его семейных делах.

— Ну а Светлана?

— Что Светлана?

— С нею были разговоры о Старшинове?

— Нет. Я говорю, что она непонятная какая-то. Чувствовалось, что она человек не злой,

даже добрый. И в то же время никогда не была откровенной, всегда у нее какие-то тайны,

пустяковые — но тайны. И вместе с тем беспечная очень...

— Из чего вы заключили?

— Да из всего... Как-то я зашла к ним с Шурой в номер. Смотрю, не прибрано. Я стала

убирать. На окне увидела конверт, хотела его выбросить, а из него посыпались деньги. Как

сейчас помню: семь сотенных! А червонцев сколько—так и не узнала. Я бросилась собирать их,

не сдержалась, говорю:

— Светка, разве так можно?

А она:

— Понимаешь, вчера набралась.

— Ради чего? — спрашиваю.

— Настроение такое...

И все. Только потом объяснила:

— Мама на шубу прислала.

— Вот такая дурная,— заключила Полина.

— А в нашем городе у нее знакомые были?

— Не помню. Нет — вру. Она упоминала о какой-то знакомой по имени Валентина. Я

никогда ее не видела, а потом Светлана говорила, что поссорилась с ней. Последнее, что

припоминаю, это звонок Светланы на квартиру моих родственников, у которых живу. Звонила из

аэропорта. Сказала, что проводила Аркадия. И еще — что уходит из гостиницы.

— Куда?

— В одно место, как она выразилась.

— Пожалуйста: тот же адрес, который назвала и мне,— вставила Казарина, молча

слушавшая разговор,

— Ну что ж, спасибо,— сложила бумажки Булыгина.— Придется искать этого Аркадия и

знакомиться с ним. Раз он ее знает близко, может, хоть он нам какую-то броскую примету этой

Светланы назовет.

— А зачем приметы? — удивилась Борисова.— Он вам, наверное, фотографии подарит,

— Она дарила ему?

— Да нет! Как-то в той же «Юбилейной» я столкнулась с ними в вестибюле. Смотрю, у

Аркадия через плечо «Киев». Оказывается, собрались фотографироваться. Потащили меня. В

сквере у гостиницы «Большой Урал» он нас и запечатлел. Так что можете смело меня в

подельщики...

Валентину Петровну захлестнула такая радость, что она сама расхохоталась. И, конечно,

не шутке Полины. Потом сказала:

— Приметы фотографии не помешают. Но на фотографии их не всегда разглядишь.

— Конечно,— согласились юристы. Расстались как друзья.

— Я думаю, девушки, вас учить не стоит: наш разговор?..

— Могила! — хором и совсем несерьезно отозвались «девушки».

Валентина Петровна, провожая их, даже вышла на крыльцо райотдела.

— Сколько еще сдавать?

— По одному осталось. Если не завалим, позовем на банкет.