Без права на помилование - [65]

«Вот она... яма! А дерево?»

Загремела цепь по асфальту, завизжало железо; это бросился навстречу вошедшим огромный пес из породы кавказских овчарок. За ним тащилась цепь, надетая на толстую, протянутую наискосок через длинный, узкий двор проволоку. Клыкастый кобель лаять не умел, он рычал угрюмо и надсадно: р-р-р! В дальнем углу двора проволока была прикреплена к столбику калитки, ведущей в сад, а ближним концом — к старому, раскидистому тутовнику: под ним на асфальте валялись давно размятые, растоптанные и успевшие высохнуть черные ягоды. Одна из нижних веток нависла над проходом.

«Сюда! Сюда Папа Юля завез благодатненские телевизоры! Но осталось ли от них что-нибудь? Минуло две недели... А у Аркадия Яковлевича клиентура солидная».

Куропат-Магеланский вдруг повернулся на пороге калитки к тем, кто шел за ним следом, и срывающимся голосом заявил:

— Вы намерены сделать у меня обыск! И двух понятых взяли. А где ордер? Я протестую против произвола!

Этот выпад убедил Ивана Ивановича, что далеко не все из приобретенного у Папы Юли сумел куда-то сбыть телевизионный мастер со звучной дворянской фамилией Куропат-Магеланский. Что-то приберег.

— Аркадий Яковлевич! — укоризненно покачал головой Иван Иванович. — О каком обыске вы говорите? И по какому поводу! Вы же пригласили нас к себе в гости, решили похвастаться домашней мастерской. И ваши друзья подтвердят это! Илья Касьянович, — обратился майор Орач к директору телеателье, — неужели у нас шел разговор об обыске?

Директор телеателье искренне удивился и даже обиделся:

— Аркаша, разве мы с Витей, — кивнул он на молоденького мастера, которого по совету Ивана Ивановича прихватил с собой в столь необычную поездку, — пошли бы на обыск! За кого ты нас принимаешь?

В это время в оперативной машине громко заговорила рация: «Фиалка»-шестая вызывала «Фиалку»-первую... Это одна из патрульных машин, разыскивающих Папу Юлю и его дружков. Иван Иванович подумал: уж не объявился ли кто-нибудь из «троицы»? Он готов был поспешить к рации, но... отпускать Куропат-Магеланского даже на одно мгновение сейчас было нельзя.

Опытный сержант-водитель переключил динамик на трубку, и ход дальнейших переговоров для четверых, толпившихся у калитки, остался неизвестным. Но голос милицейской рации подействовал на телевизионного мастера отрезвляюще. Может быть, он понял, что этому настойчивому майору достаточно связаться с «Фиалкой»-первой... А может, и того проще: пригласит «прокатиться» в служебной машине до милиции. Имеет право — не откажешься.

Куропат-Магеланский вдруг стал скромным и покорным, настоящим пай-мальчиком.

— Если хотите, то, пожалуйста... Милости прошу. Только Пирата привяжу.

Он оттащил собаку вглубь двора и набросил цепь на специальный крюк, вмурованный в стенку сарая, из которого доносилось кудахтанье курицы, хлопотливо оповещавшей мир о том, что она снесла яйцо.

...Просторная веранда затянута виноградом. Он рос вдоль стен, взобрался на крышу, создавая широкий полог, охранявший тихий уютный домик от назойливого солнца.

— Сюда. Только осторожнее, здесь высокий порог, — предупреждал гостей Аркадий Яковлевич. С веранды — в коридор, оттуда через большую кухню, обставленную модной польской мебелью, в комнату-мастерскую...

Да, такой мастерской могло бы позавидовать даже телеателье! Вдоль стен — три яруса специальных полок, покрытых цветным, в шашечку линолеумом. На них разномастные корпуса к приемникам, телевизорам, магнитофонам. На втором ярусе — магнитофоны и телевизоры без корпусов. На нижней — аккуратно уложенные в специальные ящички запчасти: сопротивления, транзисторы, трансформаторы, реле, катушки, лампы... А на большом оцинкованном столе красовались два цветных телевизора.

— Понимаете... По случаю... — залепетал уже совсем по-детски Куропат-Магеланский. — Сказали, самодельные.

— Илья Касьянович, — обратился Иван Иванович к директору телеателье, — я не специалист. Как, по-вашему: самодельной работы эти красавцы или заводские?

Директор — плотный мужичок борцовского телосложения, «весом до ста килограммов», чуть расставив руки и слегка наклонившись вперед (словно бы шел на сближение с противником), шагнул к оцинкованному столу. Ловко взял махину-телевизор на живот, непонятным приемом крутнул его. Присмотрелся к пломбе, перевел недоумевающий взгляд на Куропат-Магеланского, запустил толстопалую пятерню в свою короткую — ежиком — густую шевелюру, перешерстил волосы и сказал, словно с маху единым ударом забил гвоздь в податливое дерево:

— Заводские. — Он был обескуражен своим выводом, на широкоскулом лице заиграли желваки. Илья Касьянович не знал, что дальше делать: может быть, надо вскрыть заднюю крышку? Выразительно глянул на сотрудника милиции.

— Как, Аркадий Яковлевич, вскроем или согласимся с Ильей Касьяновичем, что пломба — заводская?

Куропат-Магеланский подавленно молчал.

— Илья Касьянович, а вы не ошибаетесь? Пломба действительно заводская? — Иван Иванович сделал вид, что усомнился в словах директора телеателье.

Тот не на шутку разобиделся.

— Да что я: двух — по третьему? И в пломбах не разбираюсь? Аркаша, не делай из меня идиота! — потребовал он.