Без права на покой [Рассказы о милиции] - [8]

«Я люблю своего папу за то, что он никогда не отказывает в помощи другим».

«Я хочу стать такой же, как мой папа».

«Мой папа невысокого роста, глаза у него озорные и веселые. Он худощавый, не курит и не пьет».

Но были среди писем и другие.

«Не хочу писать про отца. Он все время с бутылкой».

«Мой папа работает шофером. Папу своим другом назвать не могу. Причина та, что он часто бывает пьяный. Работать рядом с папой не желаю».

И еще одно письмо.

«Это очень хорошо, когда у человека есть отец. У меня его нет».

Почему-то подумалось, что вот так, наверное, мог бы ответить на вопросы анкеты и Олег Ш., с которым я встретилась в инспекции по делам несовершеннолетних Самарского районного отдела внутренних дел.

—  У него другая семья, — упрямо повторил он.

—  Но ты с ним встречаешься?

Вместо ответа — молчание.

Передо мной сидел светловолосый, с заспанными глазами мальчик. Именно мальчик. Таким он мне тогда показался. Его вместе с дружками задержала ранним утром патрульная служба во время ограбления киоска. Когда пришла бабушка Олега, внука увели в изолятор временного содержания.

—  Позвоните Верке, — сказала она, обращаясь сразу ко всем. И пояснила: — Матери Олежки.

—  Она что, не знает, что мальчика задержали? — спросила начальник инспекции Валентина Васильевна Брагина.

—  Знает, — сухо прозвучало в ответ.

Матери Олега в тот день я так и не дождалась, хотя сын не ночевал дома четверо суток. Потом я узнала, что она сослалась на занятость: в театре готовилась премьера.

Валентина Брагина и другие

Капитан милиции Брагина и ее сослуживцы назвали этот день «черным».

— Знаете, бывают такие дни, когда начинаешь вдруг терять веру в смысл своей работы, — призналась Валенти­на Васильевна. — Это же наши мальчики... Сколько силы, времени, наконец, терпения отдаешь им, а они... — И Валентина Васильевна, кроме Олега, назвала еще двух соучастников ограбления: Сережу И. и Игоря Т.

«Это же наши мальчики...» В голосе Брагиной я услышала те же интонации, как накануне, когда, знако­мя меня с профилактическими делами, она нередко говори­ла: «Бедные дети», — вкладывая в свои слова, конечно, не материальный, а духовный смысл. Дети, обделенные заботой, лишенные семейной дружеской атмосфе­ры, дети, взрослеющие в одиночестве.

«Слава чувствует свою физическую ущербность...»; «Люда очень дерзка, видно, родители недодали тепла душевного, ласки...»; «Саша — педагогически запущен­ный ребенок...». Короткие комментарии Брагиной говори­ли о том, как хорошо знает она корни одиночества, замкнутости или озлобленности своих подопечных.

Да, знает. Чтобы суметь помочь подростку найти самого себя. Чтобы проба сил, попытка познать свои возможности не выливалась в уродливые, антиобще­ственные формы. Чтобы первые самостоятельные шаги приводили к хорошему, а не к плохому.

Помочь подростку найти себя, а порою и защитить от самого себя — вот к чему стремится капитан милиции Валентина Васильевна Брагина. Это же самое является заботой всего коллектива инспекции по делам несо­вершеннолетних Самарского РОВД.

Q Брагиной здесь в шутку говорят, что она родилась милиционером. Почему? Может быть, потому, что обостренно воспринимает несправедливость, зло, чутка к доброму, хорошему в людях. И еще потому, что смела и мужественна, преданна избранному делу. А другие? И о других можно сказать то же самое.

Лидия Александровна Ишутина пришла работать в детскую комнату милиции с опытом преподавателя средней школы. В девчонках очень интересовалась, что делают следователи, эксперты, но «срезалась на экзаменах в юридический». Сейчас Л. А. Ишутина—лучший участковый инспектор инспекций по делам несовершенно­летних области.

—  Хочу быть лейтенантом милиции, как мама, — говорит восьмилетняя Таня.

Людмила Ивановна Барабанова, говоря ее словами, «ни малейшей мысли о работе в милиции никогда не имела». Она воспитывала детей в детском саду, учила ребят в школе. И если бы не случай, так бы и прошла мимо своего призвания. Теперь не представляет себя без этой работы.

—  Трудно? — спросила я.

—  Трудно. Но я занимаюсь любимым делом. — И, чуть задумавшись, энергично, добавила: — Только из-за одно­го Димки и то бы начала все сначала.

Кто же такой Димка?

Мальчонке было семь лет, когда его поставили на учет в детской комнате милиции и завели профилактическое дело. Основание: за бродяжничество и кражи.

Где он только не побывал! Причем признавал только самолет или пароход — железнодорожного транспорта не принимал. Воровал в группе подростков. Воровал лихо и много. И было еще у него две страсти — много читал и любил собак.

Как-то приблудилась к их компании бездомная двор­няжка. Ребята кормили ее, поили, одним словом, заботились. А потом... потом сожгли. Облили бензином и сожгли.

— Мне кажется, — сказала, заканчивая свой короткий рассказ Людмила Ивановна, — тогда начался в Диме перелом. Это очень повлияло на мальчика.

Сейчас Дмитрию А. восемнадцать лет, и восемь из них Барабанова день за днем боролась за него. Последнее ее педагогическое решение (последнее ли?) — определение Димы в студенческий стройотряд «Медик».

— Сейчас Дима работает. Хорошо работает. И я верю в него.