Без права на ошибку - [35]

Тот обидчиво возразил:

— Я же только один раз и выстрелил, целился в ногу… Второй выстрел не мой!

Они перевернули распластанное тело. Грудь Удалого была залита кровью, в руке зажата рукоятка маузера — второй выстрел сделал он сам.

— Влетит нам от Горбунова! — Зайцев сокрушенно покачал головой. — Поехали…

Тело Удалого положили в сани. Пока Зайцев перевязывал раненую руку, Иванов успел по свежему следу отыскать зарытый в снег чемодан.

XVIII

Допрос Сафина и Смагина Горбунов закончил поздно ночью. Выяснилось, что Удалой-Кучеров намеревался доехать до Сарапула, а оттуда — по железной дороге — через Царицын махнуть на Кавказ. В подкладке его пиджака были обнаружены проездные и прочие документы, отпечатанные в типографии и подтверждающие этот маршрут.

Больше всего сейчас Горбунова тревожил намечавшийся Гулавским разгром хлебного эшелона на перегоне возле Урома. Он пытался прилечь, чтобы хоть на полчаса вздремнуть, но сон не шел, взгляд то и дело упирался в телефонный аппарат: он ждал звонка. Только под утро Горбунов заснул, сидя за столом. Разбудила его пронзительно резкая трель телефона. Александр Иванович схватил трубку:

— Алло! Слушаю! Это вы? Докладывайте!

— Попытка ограбления эшелона предотвращена, — бодро говорил Ухов. — Грабители арестованы. Потерь личного состава нет. Действовали совместно с дивизионом, бойцы проявили геройство и отвагу. — Ухов замолчал, словно осекся на полуслове.

Горбунов насторожился:

— У вас все, товарищ Ухов?

— Все, — голос в трубке прозвучал не очень уверенно.

— Как все? А Гулавский? Я спрашиваю, где Гулавский? Его взяли? Нет? — Председатель почти кричал в трубку. В ответ с другого конца провода донеслось, как Ухов без надобности продул трубку телефона.

— Гулавского на станции не оказалось… — наконец признался он упавшим голосом.

— Алло! Как?! Почему не оказалось? Где он может быть?

— Не могу предположить, Александр Иванович. Ума не приложу…

— У вас все? — уже спокойнее переспросил Горбунов.

— Все. Подробности доложу по прибытии, — подтвердил Ухов по-прежнему виновато.

Горбунов не успел положить трубку, как зазвонил второй телефон.

— Алло! Слушаю, товарищ секретарь. Да. Бухгалтер при задержании застрелился… Налетчиков на эшелон взяли… Потерь нет, раненые имеются… Нет, Гулавский пока не задержан… Постараемся, товарищ секретарь.

Когда разговор с обкомом партии закончился, Горбунов подумал: «Ну и задачку задал ты, товарищ секретарь! С одной стороны — „любой ценой“, а с другой — „пусть не лезут под пули“… Одно с другим не сходится. Здесь одна цена — цена риска, без которого не обойтись. Кто бы, впрочем, говорил, но не ты, товарищ секретарь. Сам-то почему не кланялся, а лез под эти самые пули?..»

Горбунов спустился в дежурку.

— Вот так-то… — Он прошел к столу, оперся о него локтями и устало, не глядя на Белокрылова, проронил: — Одна запятая, и все летит вверх тормашками. Что будем делать? На станции Агрыз Гулавского не оказалось…

Это непредвиденное обстоятельство Белокрылов воспринял как личную неудачу. Выходит, он зря рисковал и с таким трудом подбирался к «хозяину»? Или в чем-то допустил неточность? Может, в разговоре с Гулавским или в поведении при встрече? Вызвал подозрение у опытного и умного врага…

Как бы там ни было, но особое задание, выходит, он не выполнил — так решил Белокрылов. У него теперь есть лишь единственная возможность сделать это…

— Александр Иванович, разрешите мне попытаться еще раз встретиться с Гулавским?

— Когда? Где? — насторожился Горбунов.

— В лесу. На явочной квартире. Прямо сегодня вечером. По установленному графику он должен быть там только завтра. Но после сегодняшней неудачи с ограблением хлебного эшелона, о котором, он уже, несомненно, знает, Гулавский перебрался со станции Агрыз в более надежное место, скорее всего — в свое лесное логово. Ему, как волку, необходимо сейчас отлежаться, переждать тревожную обстановку.

Горбунов ответил после некоторого раздумья.

— Какой-то резон в твоем предположении есть… Но ты был на этой явочной квартире всего один раз, и привели тебя туда с завязанными глазами. В таком положении запомнить лесную тропу, по которой тебя вели, трудно. Так?

— В общем, да. Но я запомнил. Специально в уме проверял себя уже не один раз. Я старался запомнить направление и расстояние по числу шагов. Найду тропу и явочную квартиру. Только разрешите.

— И все-таки одному не разрешаю. К тому же, приход без вызова сам по себе риск, тебя могут запросто пристрелить еще до того, как ты войдешь в дом. Надо основательно продумать все детали, все возможные осложнения. Лесная охрана наверняка подкуплена или запугана Гулавским. Скрытое оцепление произвести невозможно — это значило бы спугнуть его раньше срока. А может быть, и пугать уже некого — сидит тот «хозяин» себе в вагоне поезда сейчас и под стук колес посмеивается над нами.

— Нет, я так не думаю, Александр Иванович. Ему нужно золото. Он верит, что золото мною, то есть Иеронимом, для него уже собрано и в большом количестве.

— Золото, говоришь? — Горбунов пригладил короткие русые волосы. — И как ты это собираешься сделать?

— Приведу Гулавского в булочную «Алабужева и К». Там его и возьмем.