Без права на ошибку - [2]
— Стоп, стоп! Ты мне ваньку не валяй, гражданин хороший, — перебил моряк, — это брехня, рассказывай эти сказки своей бабушке. Не туда гребешь. Какой такой Савинцев? Это не тот, который ломом опоясанный, Никифором одноглазым зовут?
— Не Савинцев, а Савинков, предводитель «народного союза защиты родины и свободы». Этот союз по всей России ячейки имеет. Будто не слыхал?
— Нешто такое возможно? — Хозяин прищурил и без того заплывшие глаза. — Значит, ты с таким атаманом чай из серебряного самовара за одним столом распивал и без отчества называл его как того Никишку? Не высоко хватил?
— Бориса Викторовича Савинкова кто теперь не знает… Звезда первой величины, — спокойно продолжал пришелец, — я его, как тебя, своими глазами видел. Чаи хоть с ним и не гонял, а вот в его союзе состоял и состою. Ты же Савинцевым его называешь и Никишкой одноглазым. Я как перед родным отцом, не таясь, все выкладываю, а ты… Лучше вели принести бинтов и йоду, тело ноет, лицо саднит.
— Успеется. Не к спеху, зарастут твои болячки и без нежностей, как на собаке, — сурово обрезал матрос, — говори покороче и яснее… Вот ты тут упомянул Савинцева… — Хозяин усмехнулся. — То бишь Савинкова. — Расскажи, каков он из себя, твой Савинков? Поведай мне, простофиле, будь ласка.
— В каком смысле? По характеру или как? — уточнил собеседник.
— Ну, хотя бы на взгляд, по обличью то есть, каков он собою?
— Да обыкновенный. Брюнет, невысокого роста, коротко остриженные усики, без бороды, морщинистый лоб, лицо темное. Ходит он в красных гетрах, в военном френче, любит пальто защитного цвета.
Моряк еще больше напрягся, всем телом подался к пришельцу:
— А где же зараз твой Савинков?
— А в Польше. Где же ему быть?
— Он что, иноземец? Или у панов гостюет?
— Наш, российский. Пока там в Варшаве у него штаб-квартира.
— А если я в тот союз вступить решуся, кто меня принимать будет? Неужели ехать аж туда — за семь верст киселя хлебать?
— Есть у него верные помощники в России, документ подпишут и печать поставят, а я рекомендацию дам. Ты нам, как мне кажется, по всем данным подходишь.
— Ишь куда хватил! Гхы! Рекомендацию он мне даст! Далеко залетел, голубь! — Хозяин расхохотался. — Кто ты такой есть, чтоб рекомендовать меня? Зараз я рекомендации давать буду: принять в свою команду або — к стенке. Чуешь? Если что наврешь, гладить по головке не стану. Ты у меня тогда запляшешь, как лещ на сковородке…
— Ты какой табак куришь? — неожиданно спокойно спросил его собеседник. — Дай на закрутку. — Он оторвал от газеты на столе полоску бумаги.
Моряк, помедлив, пододвинул к нему коробку с табаком, стал набивать и свою трубку. Подождав, когда гость свернет козью ножку, щелкнул зажигалкой, Закурил.
— Врать мне нет нужды. Не за тем сюда послан. В Ярославле мы многих большевичков повырезали. Шестнадцать дней гуляли, все было наше — пороховые склады, винные погреба, булочные, банки и кассы.
Моряк усмехнулся.
— Скоро же ваша лафа отошла. Вина или пороху не хватило?
— Попробовал бы сам.
— Я-то, положим, и не такое пробовал, — огрызнулся моряк. — Что спробовал и что еще не успел — одному дьяволу известно. Пришлось понюхать всякого — во как! — до самых ноздрей. Есть что вспомнить, и ты меня с собой не равняй! Говори, да не заговаривайся!
— Я дело говорю, хозяин, а ты шумишь да еще угрожаешь. Криком, сам знаешь, избу не построишь.
— Вали, вали, шпарь дальше, да не завирайся, — снисходительно разрешил тот и усердно запыхтел трубкой.
— Так вот, после Ярославля и на Киевщине прибился к «Марусе». Гуляли степями и лесами, пили заморские вина, закусывали устрицами, словом, всласть пожили. Но, не стану хвастаться, недолго. Кончилась разгульная житуха, говоря по-твоему, полный штиль наступил: красные ночью застали нас сонных врасплох. Опомнился я, когда уже был в их руках. Угодил в Бутырку. Вскорости удалось сбежать…
— «Маруся»? Это отряд, что ли, такой?
— Обыкновенная анархистская банда. Грабили всех, у кого мошна туга. У бедных — нет, не отбирали, а нищим сами подавали.
— Какая же это тебе банда? Это ж — истинные анархисты, что ж ты, салага, их бандой обзываешь? — На скуластом, давно небритом лице хозяина заходили желваки. — Бедняков не грабили — отряд значит. По-твоему, если я щирый анархист, то все одно как грабитель? Так? А? И заруби себе на носу: анархия — мать порядка, она не грабит и никогда не грабила, она просто-напросто безвозмездно экспро… Эх, ты, бисов сын, словцо-то какое вы-мудрили — язык сломаешь.
— Экспроприирует.
— Вот-вот. Не грабит то исть, а, это, экспро…приирует. И наперед предупреждаю — смотри у меня! — Моряк погрозил кулаком. — Боле таких штучек не выкидывай — не потерплю. Шею, как куренку, сверну. Уяснил?
Стенная кукушка прокуковала час ночи. Прощупывая глазами друг друга, собеседники курили.
— Я вижу — ты хлопец фартовый, из молодых, да ранний. И котелок у тебя на плечах ничего, варит. Шпаришь складно, все как по-писаному. Скажи, каким ветром тебя сюда занесло? Зачем? На твое прошлое житье мне сто раз плевать: было да быльем поросло. Это в ЧК будешь насвистывать, когда схватят. А вот мне все это без пользы поешь. Так зачем же? Я жду.
В книге описывается классовая борьба в деревне в период коллективизации, враждебные действия служителей культа против Советской власти. События раскрываются через восприятие чекиста Димитрия Ковалева, посланного расследовать исчезновение председателя колхоза «Красный Октябрь» Федора Романова. Читатели, особенно молодые, узнают из книги, как трудно было устанавливать новую жизнь в деревне, какие жертвы приходилось нести при этом. Книга написана на документальной основе.
Тропы повсюду. Тропы пронизывают мир – невидимые муравьиные тропы, пешеходные тропинки и дороги между континентами, автомагистрали, маршруты и гиперссылки в сети. Как образуются эти пути? Почему одни втаптываются и остаются, а другие – исчезают? Что заставляет нас идти по тропе или сходить с нее? Исходив и изучив тысячи вариаций различных троп, Мур обнаружил, что именно в тропах кроятся ответы на самые важные вопросы – как сформировался мир вокруг нас, как живые организмы впервые выбрались на сушу, как из хаоса возник порядок и, в конце концов, как мы выбираем нашу дорогу по жизни. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
Март 1919 года. Все говорят о третьей волне испанского гриппа. После затишья, оно длилось всё лето, и даже думали, что с пандемией покончено, ограничения стали очень суровы. Но, чёрт возьми, не до такой же степени! Авантюрист Джейк Саммерс возвращается из Европы после очередного дела – домой, в окрестности Детройта, где с недавних пор поселился вместе с компаньоном. Возвращается один: ловкий прошмыга (и будущий писатель) Дюк Маллоу застрял в карантине – не повезло кашлянуть на таможне. Провинциальный Блинвилль, ещё недавно процветающий, превратился в чумной город.
Князь Сергей Сергеевич Оболенский, последний главный редактор журнала «Возрождение», оставил заметный след в русской эмигрантской периодике. В журнале он вел рубрику «Дела и люди»; кроме того, обладая несомненным литературным талантом, с 1955 г. под своим именем он опубликовал более 45 статей и 4 рецензии. Наша публикация знакомит читателей с полной версией книги «Жанна – Божья Дева», которая, несомненно, является главным итогом его исследовательской и публицистической деятельности. Многие годы С. С. Оболенский потратил на изучение духовного феномена Жанны д’Арк, простой французской крестьянки, ставшей спасительницей своей Родины, сожженной на костре и позже причисленной клику святых Римско-католической церковью.
Судьба румынского золотого запаса, драгоценностей королевы Марии, исторических раритетов и художественных произведений, вывезенных в Россию более ста лет назад, относится к числу проблем, отягощающих в наши дни взаимоотношения двух стран. Тем не менее, до сих пор в российской историографии нет ни одного монографического исследования, посвященного этой теме. Задача данной работы – на базе новых архивных документов восполнить указанный пробел. В работе рассмотрены причины и обстоятельства эвакуации национальных ценностей в Москву, вскрыта тесная взаимосвязь проблемы «румынского золота» с оккупацией румынскими войсками Бессарабии в начале 1918 г., показаны перемещение золотого запаса в годы Гражданской войны по территории России, обсуждение статуса Бессарабии и вопроса о «румынском золоте» на международных конференциях межвоенного периода.
В представленной читателю книге журналиста, писателя и профессора EPFL (Федеральной политехнической школы Лозанны) Эрика Хёсли соединилось профессиональное, живое перо автора и его страсть к научной работе. Подробно и глубоко он анализирует историю, которая, по его мнению, превосходит любой вестерн – великий поход в Сибирь и завоевание русского Севера. Перед нами не только архивные страницы этой эпопеи, – хотя фактическая сторона дела написана очень скрупулезно и сопровождается картами и ссылками на архивы и документы, – но интерес автора к людям: их поступкам, мотивам, чувствам, идеям и делам.
Кажется, кровопролитным «индейским войнам» на Западе США никогда не будет конца. Белые и краснокожие, осатанев от взаимной ненависти, безжалостно истребляют друг друга. Правда, десятилетнюю Джоанну Леонбергер, как и других белых детей, индейцы увезли с собой, чтобы воспитать в своих племенных традициях. Капитан Кидд, ветеран многих войн, привык жить сегодняшним днем, странствуя от поселения к поселению, где он зарабатывает публичным чтением газет для малограмотных покорителей Дикого Запада. Но на этот раз у него другое, более выгодное задание – сопроводить Джоанну через весь Техас к дяде и тете, которым чудом удалось разыскать и выкупить ее у индейцев. Они едут через бескрайние прерии – старик, умеющий стрелять без промаха, и девочка, не знающая ни слова по-английски.