Без помощи вашей - [47]

– Умоляю, простите меня, милорд! К сожалению, у меня было очень мало опыта обращения с лошадьми… Будьте так великодушны, смилостивитесь и велите послать людей… Ну, чтобы поймали и вернули его, понимаете?..

– В горах есть волки, милорд. Они остерегаются приближаться к нам, но рыщут около, – задумчиво произнес Томми и поглядел на запад, куда, по всей видимости, ушел жеребец. – Взгляните, милорд…

Эрвин присмотрелся. Милях в трех от лагеря над тропою кружили грифы. Выписывали кольца в опасной близости к скалам, то и дело опадали вниз, теряясь из виду, но вскоре снова всплывали и принимались кружить на распластанных крыльях.

– Внизу пируют волки, милорд, – пояснил Томми. – Грифы пытаются урвать свой кусок, а серые их отпугивают.

Луис схватился за голову и вскричал:

– Бедный, бедный мой малыш! Боги, какая страшная гибель ждала тебя по моей вине! Я – глупейший из смертных…

Его горе было столь искренне, что Эрвин испытал некоторое сочувствие. Томми, напротив, позабавился:

– Будешь ты теперь, Луис, сам себе служить конем. Потащишь на спине свою треногу. Гляди, как бы и тебя волки не сожрали.

– Как же?.. – воскликнул Луис, испуганно выпучив глаза. – Как же мне идти пешком? Ведь у меня угломер, линейки, карты, отвесы! И это вдобавок к моим личным вещам. Как же все это донести на себе?

Томми не удержался от смеха:

– Бедняга! Угломер тебе тащить тяжело! А не пробовал отшагать сотню миль, неся на себе два щита – свой и господский, – две кольчуги, два копья, топор, охотничий лук, да еще фунтов десять жратвы? Вот тогда бы…

– Томас, – оборвал его Эрвин, грей умолк. – А с вами, Луис, не знаю, что и делать теперь.

– А не найдется ли… простите меня, милостивый лорд, но не найдется ли при отряде… еще одной, лишней лошади?

Томми хохотнул, но воздержался от комментариев. Вообще-то Луис прав: трое из кайров отряда взяли с собою по паре лошадей. Так поступил и сам Эрвин – с ним был вороной Дождь и игреневая красавица Леоканта. Однако те, кто мог позволить себе второго коня, были знатнейшими участниками эксплорады, и лошадей держали подобающих – ценою от сотни золотых. Кто захочет отдать такое сокровище рассеянному недотепе!

– Поедете верхом на осле, сударь, – решил Эрвин.

– Не знаю, как и благодарить вас, милорд! – воскликнул Луис, прижав руки к груди.

Полдня воины забавлялись от души, глядя на то, как конопатый блондин пытается поладить с осликом. Чтобы убедить животное двигаться в нужную сторону, Луис применил все возможные средства, начиная от нежных уговоров и поглаживаний по загривку, заканчивая шантажом, взятками и призывом страшных проклятий на головы всей родни ишака по материнской линии. Серый упрямец никак не мог взять в толк, с чего вдруг на его спину взгромоздилось двуногое беспокойное животное, если прежде там мирно дремали тюки с поклажей. Эта перемена долго не укладывалась в мировосприятие осла. Он испробовал ряд путей выхода из ситуации: стоял на месте, разворачивался поперек тропы, подобно маятнику качался из стороны в сторону, ревел так, что закладывало уши, а в качестве крайнего средства садился на задницу. Суровые воины хохотали, даже Эрвин присоединился к ним, несмотря на кашель. Кайр Джемис сказал ему:

– Благодарю вас, милорд, за забаву. Прекрасное решение – усадить Луиса на осла. Ему там самое место.

Эрвин улыбнулся было в ответ, но встретил холодный, без тени усмешки взгляд кайра.

К обеду Луис сумел найти с осликом общий язык и вполне сносно управлял им без посторонней помощи. Однако с его репутацией было покончено. Механик сделался посмешищем. Никто больше не расспрашивал его о туннелях и мостах. Если кто из воинов и обращался к Луису, то лишь затем, чтобы справиться о настроении и здоровье его племенного скакуна.

Миновало две недели со дня отправки, и эксплорада вошла в ту часть Кристальных гор, которую толком никто не знал. Приходилось ориентироваться по карте. Составленная больше века назад, карта не баловала точностью. Тропы, отмеченные на ней, оказывались завалены и непроходимы; очертания горных склонов иногда настолько отличались от своего изображения, что сложно было понять, в каком месте находишься.

Луис Мария принялся исправлять карту. Старательность не позволяла ему наносить объекты «на глаз». Прежде, чем нарисовать поверх карты линию, он почитал делом чести спешиться и произвести замеры, проверить стороны света, сосчитать количество шагов до соседнего ориентира, чтобы уточнить масштаб карты. Эрвин полагал, что невозможно двигаться медленнее, чем они шли прежде. Луис убедил его в обратном. Отряд сделал больше десяти остановок и прошел за день три с половиной мили. Эрвин прикинул, что такими темпами они не вернутся в Ориджин даже к будущей весне, и отнял у Луиса карту.

– Я сам займусь исправлениями карты, – объявил лорд, – а вы делайте замеры, которые нужны для рельсов, и говорите мне числа.

Эрвин кое-что помнил о картографии из Университета – весьма смутно, надо заметить. Но особенной точности, по его мнению, и не требовалось: сто лет никто не заходил в эту часть гор, и еще сто лет не зайдет. Эрвин изображал скалы, тропы, ущелья, чувствуя себя скорее художником, чем ученым. Он заботился прежде всего о том, чтобы очертания рельефа выглядели красиво, и, надо сказать, вполне преуспевал в этом. Карта, созданная Эрвином, не слишком превосходила точностью прежнюю, зато на нее определенно было приятнее смотреть.