Без поцелуя на прощание - [32]

– Ну конечно, нет. Твои крики и оры – это всего лишь теплый дружеский жест, – Марк режет меня без ножа своим сарказмом.

– Николь занимает мое место. Как думаешь, что я должна чувствовать? – плачу я.

– Нет! – рычит Марк. – Она всего лишь ведет себя как хорошая подруга. От этой должности ты явно уже давно отказалась.

– Что это значит? – огрызаюсь я. – Я бы жизнь отдала ради твоего счастья.

– Не так давно именно это ты и попыталась сделать.

Я смотрю на Марка, почти не находя слов:

– Что, черт возьми, ты такое несешь?

– Прекрати, Лаура! Я больше не могу притворяться, – говорит Марк. – Ты отняла у нас все. Отняла все. К чертовой матери!

Тон его голоса изменился. Всего несколько мгновений назад он был зол, но теперь у него в глазах блестят слезы.

– Это был несчастный случай. Тебе это известно, – запинаясь, произношу я. – Я не видела, как приближалась другая машина.

– А теперь видишь? – смягчается Марк.

– Что? – я мотаю головой.

Он совсем меня запутал. Неужели он делает это специально?

– Теперь ты видишь другую машину? Может, так тебе удастся найти ответы на некоторые вопросы.

– Перестань говорить загадками. Я не понимаю, о чем ты, – мне с трудом удается выдавить хоть слово, так сильно я плачу.

– Ты не единственная жертва, Лаура. Разуй свои долбаные глаза.

– Мои глаза широко раскрыты, и мне не нравится то, что я вижу, – поспешно произношу я.

– Ты видишь лишь то, что хочешь видеть, – шепчет Марк, и его покрасневшие глаза наполняются слезами. – Хотел бы я, чтобы для меня все было так же легко.

Марк сдерживает свои эмоции, это ясно. Он скрывал от меня что-то. И теперь мне известен его секрет.

– Ясно, вы с Николь пытались меня убить.

Внезапно наступает тишина. Я сканирую коридор на признаки присутствия Эйвы. Теперь, когда Марк знает, что мне известно о его плане, я боюсь, что он может впасть в жестокую ярость и причинить мне вред.

– Если ты и правда так считаешь, ты нуждаешься в помощи даже больше, чем я думал, – отвечает Марк. Его плечи настолько ссутулены, что мне кажется, он может упасть на пол.

Он сломлен. Но это всего лишь актерская игра. Он удручен тем, что мне известно о его грязных планах избавиться от меня.

– Прекрати мне лгать! – ору я.

Его беспомощная фигура выглядит просто жалко. Он не сможет убедить меня в том, что не лжет.

– Ты сама себе лжешь, – мягко шепчет он, понурив голову и тяжело вздыхая.

– Давай, уходи! Мне будет лучше без тебя, – плачу я. – Я тебя ненавижу.

– Я знаю, но этим ты не сможешь меня оттолкнуть. Я всегда буду возвращаться, – произносит Марк, не поднимая головы.

Я тут же улавливаю скрытую угрозу в его словах. Это предупреждение. Если я попытаюсь пойти за ним, чтобы забрать детей, он завершит работу, начатую вчера вечером.

Боль разливается по моим внутренностям. Она сжимает мне желудок, пульсирует в голове. Каждый раз, когда Марк заговаривает, он становится все менее похож на себя. Он жутко изменился: я не знаю того, кем он стал, и мне не нравится этот человек. Он причиняет мне боль и пугает. В теле моего мужа прячется незнакомец.

Я выглядываю из окна на крыльце. Николь ждет на пассажирском сиденье моей машины. Через тонированное стекло на заднем сиденье я не вижу своих малышей, но надеюсь, что они крепко пристегнуты и пребывают в блаженном неведении относительно ада, разрывающего их семью на части.

Марк все еще говорит со мной, но я не слышу ни слова. Меня захлестывает душевная боль.

В следующие несколько мгновений все разворачивается в невероятно замедленной съемке. Я чувствую, как меня накрывает потеря самоконтроля. Безумная ярость пронзает все тело. Для меня это не в новинку. Я уже испытывала подобные вспышки гнева, и мне знакомы тревожные признаки. Я знаю, по какой схеме будет разворачиваться приступ ярости. Я знаю, что теряла контроль над собой, но на этот раз я принимаю это чувство. На этот раз мне нравится бунтовать. Гнев придает мне сил, и я позволяю поглотить меня полностью.

Марк смотрит на меня странно. Возможно, он видит, как в моих глазах бурлит гнев. Он выглядит почти напуганным. На какой-то миг я начинаю подозревать, что он тоже видит тревожные признаки. Возможно, он знает, что его ожидает. Он не двигается с места, но взгляд говорит об отчаянном желании отступить.

Я наклоняюсь к краю коляски и с невероятной силой яростно бросаюсь вперед, сбивая беспомощно стоящего Марка на землю. Несколько мгновений он лежит тихо, придавленный весом моего безжизненного тела. Он кричит. Я вижу, что его губы шевелятся, но решаю отгородиться от звука, с силой проникающего мне в уши. Сейчас вся власть у меня в руках. Я начальник и командир. Сейчас он не может причинить мне боль.

Мой пузырь иллюзий неожиданно лопается. Я ошибаюсь. Разумеется, он может причинить мне боль. Из нас двоих он явно более сильный противник. Без каких-либо угрызений совести он хватает меня своими большими руками за плечи и грубо сажает ровно. Мне с трудом удается перевести дыхание, но прежде чем я успеваю отреагировать, он подхватывает меня за одеревеневшую талию и стряхивает со своего поверженного тела.

Не знаю, какое выражение я ожидаю увидеть на лице Марка, съежившись в углу, куда он меня отшвырнул. Я жду, что в усталых морщинках, залегших вокруг его глаз, отразится ненависть, но вместо этого вижу грусть – невыносимую грусть. Мне знакомо это выражение лица. Оно разрывает мне сердце. Выдержать его ненависть было бы легче.