Без переводчика - [52]

На набережной Зеркал в тумане я представил себе картины былого Брюгге.

На Большом рынке, Серебряной улице, на Монетной, Шерстяной суетится торговый люд, а в мастерских стучат ткацкие станки, грохочут кузницы. Колокола по утрам зовут на работу, а вечером, прежде чем ударить шабаш, вызванивают предупреждение, чтобы матери не забыли позвать домой детей, пока не хлынула толпа мастеровых…

У причалов парусники из Англии, из немецких и шведских портов, из далекой Руси. Сгружают тюки английской шерсти, укладывают в просмоленные трюмы знаменитое брюггское сукно. Запахи матросских таверн, бубен бродячего скомороха, пение монахов, выпрашивающих милостыню…

Однако как могли добраться сюда корабли? Зеркальная поверхность канала, затянутого льдом, узка. Летом только лодки и легкие катера плавают здесь, развозя туристов.

Да, залив Цвин, на берегу которого когда-то стоял Брюгге, уже давно занесен песком. А бывало, сотни судов бросали тут якоря.

Тогда, более шести веков назад, здесь жили два друга: косоглазый, щуплый, язвительный Питер де Конинк и медлительный, спокойный Ян Брейдель. Первый — старшина ткацкой гильдии, второй — глава мясников. Ныне их бронзовые фигуры стоят на одном постаменте. Конинк зажигал горожан пламенными речами, а Брейдель спокойно их вооружал, формировал отряды. На бой против феодалов вслед за Брюгге встают Гент, Ипр, Куртре. Главная сила армии народа — «синие ногти». Такова кличка мастеровых, делающих цветные сукна.

И бот колокола славят победу. Презираемые знатью, «синие ногти» опускают на каменный пол храма редкостный трофей — семьсот золотых шпор, снятых с побежденных рыцарей.

Полвека спустя, в 1351 году, король Франции принимает у себя граждан Брюгге как гостей. Правда, они в свите графа Фландрского. И хоть чем-нибудь, да надо унизить простолюдинов! Поставить им голые скамьи! Не класть подушек! Молча сбрасывают гильдейские старшины свои богатые, расшитые меховые плащи и небрежно садятся на них.

Пир окончен, гости встают. Смятые плащи остались лежать, и мажордом громко окликает старшин. Господа, верно, забыли… «Имею честь доложить, — отчеканивает Эртике, бургомистр Брюгге, — у нас нет обыкновения уносить с собой подушки».

Даже королю пришлось выслушать урок вежливости, преподанный могучим городом Брюгге.

А богатства Брюгге… Королева Франции, оглядев приехавших разнаряженных жен и дочерей купцов и членов магистрата, воскликнула: «Я думала, я одна тут королева!»

Мало было в Европе мест, столь благодатных для расцвета искусства, как города Фландрии с их бурно развивающейся культурой.

В Брюгге жили братья Ван Эйк — Ян и Губерт, основоположники реалистического искусства в Нидерландах.

Наиболее известен Ян, хотя трудно сказать, насколько это справедливо. Предполагают, что это он расписал алтарь в Генте, изумивший в 1432 году современников. Впервые со стены церкви глянули не высушенные средневековой схоластикой обескровленные лики, а крепкие, полнотелые фламандцы и фламандки. Условный мир библейских образов вдруг оказался низведенным на грешную землю. И одежда, и дома — все как на берегах Цвина.

А как реалистичны картины художника, изображающие родную природу! Говорят, ботаники определили десятки видов растений на пейзажах, созданных кистью Яна Ван Эйка…

Один из современников художника, итальянец Фациус, восхваляя Яна Ван Эйка, отмечал характерные для его картин «скрупулузную точность, красоту ландшафта, достоверность портретов, а главное, игру света и тени».

В искусстве Возрождения, в этом солнечном потоке, ворвавшемся даже в густой мрак соборов, живопись ранних фламандцев блещет особенным светом. Это не лазурь Италии, в которой как бы парят романтические видения художников венецианцев. На севере, во Фландрии, писали проще, грубее. Здесь на полотнах все осязаемо, с картин фламандцев на вас смотрят люди, дышащие здоровьем и силой. Это и понятно: ведь чем скупее природа, тем больше радует добытое, тем жарче и веселее пылает простой очаг.

Искусство, расцветшее у портовых причалов, у складов, набитых шерстью, у станков и плавильных печей, небывало проникновенно обратилось к человеку с его желаниями и муками. Не в грезах, а в живом, реальном обнаружило оно источники поэзии.

Первые живописцы Фландрии подготовили путь Рубенсу. Мы встретим его в Антверпене.

А пока что мы в Брюгге, в Брюгге XV века. Если судить по живописи, по древним строениям, по замечательной резьбе деревянных амвонов в церквях, могущество и богатство Брюгге в это время было в самом расцвете. Однако беда уже надвигается. Кораблям становится все труднее входить в Брюгге из-за песчаных отмелей. Все чаще товар переваливают на плоскодонки. Решено прорыть канал от Цвина к реке Шельде. В начале XVI века он закончен. Однако бури разрушают его, лопаты землекопов лишь ненадолго отсрочили падение «Северной Венеции».

Лансело Блондель, художник, скульптор, архитектор и инженер, позже предложил другой проект канала — от Брюгге прямо к открытому морю. Этот проект был осуществлен лишь через три с половиной столетия!

Сегодня по каналу Блонделя идут самоходные баржи. Брюгге снова порт, он отправляет металлы и уголь, делает ткани, машины, химические вещества. Район Брюгге стал очагом разнообразной промышленности. Но этого не замечаешь здесь, в старых границах Брюгге, ныне города-музея.