Без переводчика - [28]

Кишфалуди-Штробль уже не раз брался за резец, чтобы изобразить Ленина. Но все, что сделано пока, — это эскизы будущего изваяния.

Трудится он упоенно, с пылом юности.

Сегодня не представляешь себе Будапешта без Кишфалуди-Штробля. Рядом с творением замечательного мастера человеку хочется быть и красивее, и лучше. Страна щедро отдала ему свои улицы, парки, площади, величавую вершину Геллерт. На нее как на могучий, нерушимый пьедестал взошла бронзовая женщина в просторной ниспадающей одежде и подняла высоко над Дунаем, над столицей, над Венгрией пальмовую ветвь свободы и мира…

Она встретила нас, когда мы подходили к Будапешту. Сейчас она провожает нас, провожает долго, и вечерние сумерки не в силах скрыть ее. Зажигаются прожектора и словно поднимают ее на своих лучах.

…Я еще долго стоял на корме.

Статуя Освобождения все еще видна. Или это звезда появилась над горизонтом? Она не тонет в созвездиях, обступивших ее, в огнях пригородов Будапешта.

А впереди тоже огни и огромное зарево, — наверное, над Дунайварошем, новым городом металлургов, где днем и ночью пылают домны.

БЕЛГРАД

Три входа в столицу

Да, три входа: в Белград прибывают по суше, по воде и по воздуху.

Три входа — три лица у города.

Кто прилетает в Белград, тот сходит на бетонное поле аэропорта, по праву составляющего гордость югославов. Из всех аэропортов Европы это, верно, самый молодой; он похож на красавца юношу, одетого со вкусом и по последней моде.

Поле размечено цветными лампочками. Назначение их — указывать самолетам дорожки, а прилетевшему — путь к вокзалу. Поле словно расшито красной тесьмой. Здание аэровокзала, сооруженное из бетона и стекла, поразительно легкое, воздушное и тоже приветливое.

Мы привыкли к геометрическим формам современной архитектуры — целесообразным, экономичным, но, увы, часто до скуки одинаковым во всех странах мира. Здесь же перед вами здание, похожее на самолет, рвущийся в небо. Клекот стаи моторов за окнами, вернее за прозрачными стенами, усиливает это впечатление.

Вы идете, и двери распахиваются перед вами, как будто их толкает ветер, взбитый пропеллером. На самом деле, это работа механических привратников — реле, спрятанных где-то. В залах вечнозеленые сады, плещут фонтаны.

Если вы въедете в Белград по суше, вас тоже встретят новостройки. Они со всех сторон охватывают столицу. Наиболее интересны, пожалуй, подступы с севера, где расположен новый район столицы — Новый Белград.

Здесь, на плоской приречной части равнины, высятся четыре тринадцатиэтажных здания. Опоясанные балконами и верандами, они не выглядят грузными. Градостроители решили нарушить и стандартную прямоугольную планировку: высотные дома поставлены полукругом, и улицы, бегущие от них подобно лучам от вогнутого зеркала, вдали сливаются. Зеленеют лоскутки только что сделанных скверов.

В числе новоселов Нового Белграда тысячи студентов, которым народная власть предоставила здесь уютный, просторный университетский городок.

А ведь мало кто верил энтузиастам, начинавшим здесь стройку. Считали, что зыбкая, болотистая почва поглотит каменную кладку. Но землю усмирили, сцементировали. Югославские специалисты применили самые передовые методы укрепления грунта. Вот еще одна победа над вековой отсталостью!

Старожил белградец смотрит на Новый Белград с особым чувством. Он ведь помнит: на этом месте был лагерь смерти. Убитых и полумертвых гитлеровцы укладывали в штабели, обливали керосином и сжигали, и не было уголка в городе, куда бы не проникала гарь от этих страшных костров.

Новый Белград — это торжество жизни над пепелищами. Но и стертые, они не исчезнут из памяти…

Есть еще третий подъезд у столицы — водный.

Я знаю все три и рекомендую вам, читатель, прибыть на теплоходе. Ведь Белград — город типично речной. Теплоход, идущий по Дунаю, сворачивает в устье почти такой же широкой Савы, и вы видите справа эффектные высотные здания Нового Белграда, а слева — собственно Белград. Вам знакома панорама Ростова-на-Дону, открывающаяся с Дона? Приблизительно так же выглядит Белград на высоком берегу. Густая зелень парков курчавится по откосам, ее прорывают светло-серые кварталы столицы. На самой стрелке, над местом слияния Савы и Дуная, где гряда белградских холмов повышается, видны коренастые башни старинной крепости Калемегдан, словно каменные короны, упавшие наземь и поросшие деревьями. Там, над древней кладкой, на рифленой колонне возвышается бронзовый воин.

Воин устало опирается на меч. Он вышел из жестокой сечи. Отважная птица-сокол сидит на ладони витязя. Это Вестник Победы — творение замечательного скульптора Ивана Мештровича.

Сойдя с пристани, вы окажетесь на невзрачной припортовой улочке, врезанной в склон. Трамвайчик, дребезжа, одолевает подъем. Пожилая женщина в черном платке, по-черногорски низко спадающем сзади, несет из булочной кусок бюрека — слоеного пирога с сыром.

Вы поднимаетесь по ступеням в тени чинар и акаций. «Велика степеница» («Большая лестница») — гласит табличка на столбике ограды. В данном случае это улица-лестница.

Наверху вас ждет улица опять-таки в другом стиле — уже типично столичная. Дома на ней разных оттенков белого и светло-серого (Белград оправдывает свое имя!), разной архитектуры, разного возраста и высоты. Улица извилиста, так как подчиняется рельефу. Она чем-то напоминает московскую улицу в районе Арбата. На вывесках то славянские буквы сербского алфавита, то латинские — хорватского. А язык один — сербохорватский! Дело в том, что народы Югославии были веками разделены: западные области были захвачены Австрией и стали католическими. Власть римского папы искореняла славянскую грамоту, вводила латинскую.