Без перьев - [32]
>Входит Гепатитий и молча смотрит на него.
И бедняжечке мисс Еве[20], ах, не перейти по льду!.. А генералы Борегар[21] и Ли[22]… То есть… (Встречает остановившийся взгляд Гепатития.) Я… я отвлекся.
>Гепатитий хватает его за шиворот и тащит в сторону.
Гепатитий. Поди-ка сюда! Ты что ж это творишь? Диабетий. Ну где дворец? Я тащусь уже бог знает сколько! Это называется пьеса? Где, черт побери, этот проклятый дворец?
Гепатитий. Всё, ты уже во дворце, и перестань гробить мне пьесу. Стража! На выход, пошел.
>Входит могучий Страж.
Страж. Кто ты?
Диабетий. Фидипид.
Страж. Что привело тебя во дворец?
Диабетий. Во дворец? А я во дворце?
Страж. Да. Перед тобой — царский дворец, одна из прекраснейших построек в Греции. Мрамор, величественная архитектура, умеренная квартплата.
Диабетий. У меня тут послание для царя.
Страж. А, да. Он ждет.
Диабетий. У меня пересохло в горле, и я уже забыл, когда ел.
Страж. Я позову царя.
Диабетий. И может, захватишь бутербродик? С ростбифом?
Страж. Я пошел за царем и бутербродом с ростбифом. Как приготовить?
Диабетий. С кровью.
Страж (достает блокнотик, записывает). Один раз с кровью. Гарнир?
Диабетий. А что есть?
Страж. Так, посмотрим… сегодня… горошек или печеный картофель.
Диабетий. Один раз картофель.
Страж. Мороженое?
Диабетий. Пожалуй. И слоеные «бантики» с корицей, если есть, — и царя.
Страж. Хорошо. (Уходит ворча.) Подайте ему ростбиф с кофе…
>Через сцену, фотографируя, идут Парки.
Боб. Ну, как тебе дворец?
Диабетий. Да, великолепно.
Боб (протягивая жене фотоаппарат). Щелкни-ка нас вместе.
Диабетий. Я думал, вы уже в Нью-Йорке.
Венди (разводя руками). Парки всюду Парки.
Боб. Планируешь одно, выходит другое. Не парься. Диабетий (наклоняется понюхать цветок в петлице у Боба). Какой милый цветочек.
>Из цветка ему в лоб ударяет струя воды. Парки хохочут.
Боб. Прости. Не сдержался. (Протягивает руку.)
>Диабетий пожимает ее и получает удар током.
Диабетий. А-ааааа!
>Парки уходят смеясь.
Венди. Такой затейник, такой затейник!
Диабетий. Ты ведь знал, что он меня подставит.
Хор. Он — мудак.
Диабетий. Нельзя было предупредить?
Хор. Наше дело сторона.
Диабетий. Сторона? Вот так недавно зарезали женщину в метро: шестнадцать человек видели, никто не вмешался.
Хор. Не шестнадцать — семнадцать. Писали в «Дейли ньюс».
Диабетий. А если бы хоть у одного хватило мужества, глядишь, она сегодня была бы с нами.
Женщина (входит; в груди торчит нож). Я с вами.
Диабетий. Зачем я заговорил об этом.
Женщина. Всю жизнь спокойно ездила с этой станции. Стою, читаю «Пост», вдруг шесть ублюдков — наркота, подонки — кидаются на меня и валят с ног.
Хор. Какие шесть — трое!
Женщина. Три, шесть… у них был нож, и они хотели денег.
Диабетий. Надо было дать.
Женщина. Я дала. Все равно зарезали.
Хор. Таков Нью-Йорк. Последнее отдашь — и все равно зарежут.
Диабетий. Нью-Йорк? Да всюду одно и то же. Мы тут как-то идем с Сократом по центру Афин, вдруг выскакивают два спартанца откуда-то из-за Акрополя и требуют кошельки.
Женщина. И что?
Диабетий. Сократ им в два счета доказал, что зло — это невежество.
Женщина. И?
Диабетий. Сломали ему нос.
Женщина. Ну, будем надеяться, ты принес царю добрые вести.
Диабетий. Надеюсь, храни его бог.
Женщина. Храни тебя бог.
Диабетий. Спасибо, ну да, а… в каком смысле храни меня?
Хор (многообещающе). Ха-ха-ха!
>Освещение становится тревожным.
Диабетий. Свет меняется. К чему бы? Что будет, если вести плохие?
Женщина. Во времена античности гонец, приносивший царю добрую весть, получал вознаграждение.
Хор. Бесплатный абонемент в кино на Восемьдесят шестой стрит.
Женщина. Но если весть была недоброй…
Диабетий. Не рассказывайте, не надо.
Женщина. …о царь мог казнить вестника.
Диабетий. А мы во временах античности?
Женщина (указывая на его одежды). Догадайся по костюму.
Диабетий. Ага… Так… Так. Гепатитий!
Женщина. В некоторых случаях вестнику просто отрубали голову. Если, конечно, царь решал его помиловать.
Диабетий. Если помиловать — то просто отрубали?
Хор. Но если вести были совсем плохие…
Женщина. …то вестника зажаривали.
Хор. На медленном огне.
Диабетий. Меня так давно не жарили на медленном огне — я уже не помню, нравится мне это или нет.
Хор. Помяни мое слово, тебе не понравится.
Диабетий. А где Дорис Левайн? Ну дайте я только доберусь до этой иудейской рабыни из Грейт-Нека!
Женщина. Она не поможет, она далеко.
Диабетий. Дорис! Где ты, черт побери?
Дорис (из зала). Чего тебе?
Диабетий. Ты что там делаешь?
Дорис. Меня утомила эта канитель.
Диабетий. Что значит «тебя утомила»? Давай-ка сюда! Я тут вляпался по самые уши по твоей милости.
Дорис (поднимаясь на сцену). Прости, Фидипид, ну откуда мне было знать про Древнюю Грецию? Я же занималась философией.
Диабетий. Если вести плохие, мне конец.
Дорис. Да, я слышала.
Диабетий. И это ты называешь свободой?
Дорис. Ну, что-то теряешь, что-то находишь.
Диабетий. «Что-то теряешь»? Этому тебя учили в колледже?
Дорис. Слушай, ты достал!
Диабетий. Если вести плохие, мне крышка. Стоп. Вести! Послание, оно же пока у меня. (Ищет по карманам конверт, достает послание, читает.) «Премия в категории „Лучшая роль второго плана“ присуждается
