Без обратного адреса - [45]

– Но, тетя Эльза, я боюсь не того, о чем ты говорила.

Эльза остановила ее, мягким жестом закрыв ей рукой рот.

– Тебя страшит одиночество. Боишься остаться одна, опасаешься, что тебя никто не полюбит. Марта, нет человека, который бы этого не боялся. Одни, правда, никогда не признаются, а другие даже не догадываются, что у них есть такой страх, но на самом деле боятся все, все люди. Исключений нет. Это в природе человека. Ты думаешь, я не боялась? Твоя мама не боялась? Да я прекрасно помню, как она, порвав с очередным ухажером, плакала по ночам, повторяя, что ее больше никто никогда не полюбит. Она несчастная неудачница, с ней можно только время проводить.

– Ты серьезно? – Марта вытаращила глаза и впервые за вечер неуверенно улыбнулась.

– Ну, должна тебе по секрету сказать, что сестрица моя была тогда… Но на дворе были восьмидесятые, и легкомыслие выглядело не так, как сейчас. Тебе страшно остаться одинокой? Разумеется. Вот и мне страшно. Но в мои годы труднее найти себе пару, чем в твои. Все, что у меня есть, – я сама и обшарпанная квартирка в Вальекас.

– Отчего вы разошлись, тетя Эльза?

– Идет время, рвутся связи, которые казались прочными, правда становится ложью.

– Но все-таки есть ведь причина? Не разводятся же люди ни с того ни с сего, – настаивала с неосознанной жестокостью Марта.

– Нет какой-то одной причины. Это такая цепь событий – начавшись, она уже не кончается…

– Но все же какое событие переполнило чашу твоего терпения?

– Твой дядюшка держал любовниц.

Циничная фраза оборвала разговор. Повисло молчание. Секрет открылся. Марта сидела неподвижно, как изваяние, подавленная правдой, которую так рьяно вытаскивала на свет. Она бы и отказалась теперь от этого знания, но поздно. Опыт приходит после и вследствие, а не до события.

– Ты меня просто убила, – наконец выдавила Марта.

– А ты представь, каково было мне. И если бы он хоть страдал от недостатка любви дома… но любовь ему была не нужна. Ему был нужен разнузданный секс. А я не пожелала делить постель с толпой незнакомок.

– Да уж, причина для развода серьезная.

– Но и она не единственная. Да, он в конце концов пустился во все тяжкие, пошел по проституткам, но до этого тоже было много всего. Я нуждалась в его поддержке, мы жили трудно, а он… Ты спросишь, зачем терпела? Мы часто закрываем глаза на неприятные вещи, не хотим нипочем верить, а потом уже поздно отбегать в сторону – накрыло волной, и не ты действуешь, а тебя тащит по гальке. Его откровенный разврат был последним ударом. Так сказать, контрольным выстрелом.

– А если бы он не стал так откровенно блудить, ты разошлась бы с ним?

– Как часто я себя об этом спрашиваю… Думаю, я рада своему одиночеству. Освобождению. Я выиграла у жизни немного времени и независимости. Мне трудно, но это я живу и это моя жизнь.

Марта пылко бросилась на шею Эльзе, и они обнялись и какое-то время сидели молча.

– Эльза! – Марта впервые назвала ее по имени, не добавив «тетя». – Ты как думаешь, встретим мы с тобой своих мужчин?

– Про себя не знаю, а вот за тебя уверена, – ответила та.

Племянница выскользнула из ее объятий и посмотрела Эльзе в лицо.

– А я считаю, что ты встретишь наверняка. – И поцеловала в щеку.

Обе чувствовали себя теперь увереннее, бодрее. Узнать о чужих страхах, понять свое сходство с другими – это уменьшает нагрузку одиночества, придает сил.

– Он должен быть настоящим мужчиной, правда, тетя Эльза?

– Это зависит от тебя.

– Как?

– От того, настоящая ли ты красавица!

Обе рассмеялись – уже не как старшая и младшая родственницы, а как равные. Как сестры или подруги. Как друзья.

Глава 9 Роща

Утром Давид вышел на улицу, подальше от любознательных перламутровых ушек Сильвии. Воспользовался тем, что она сидела в старинной смешной ванне на золоченых львиных лапах, покрытая пеной, и ускользнул. Он напряженно вслушивался в гудки своего мобильника. Переадресация вызова… устанавливалась связь с Мадридом. Давид звонил шефу.

О ране на голове он не сказал жене ничего. Пусть думает, что в ту ночь он так и заснул до утра у нее под боком. Утомленный вид и круги под глазами пусть объясняет себе его плохой акклиматизацией в горах. Не ходил он искать никакого предполагаемого писателя, не лазал ни на какой дуб и не падал с него на грузовик, не видел отвратительной постельной сцены и не получал дубиной по башке. Не было этого ничего. Включая обработку раны на голове некоей милосердной женщиной. Не был он у нее, на софе не сидел, виски не пил, на пижаму в медвежатах не пялился.

Вот почему, вернувшись в пансион, Давид сначала аккуратно причесался, скрыв рану под волосами, ту самую, которой он никак не мог получить, потому что провел всю ночь в постели с женой. В общем, формально говоря, он не лгал. А говоря по совести, лгал. Очередной раз.

Эльза, секретарша Коана, попросила его минуту подождать – она спросит шефа, может ли он взять трубку. Почти сразу в трубке послышался голос Коана:

– Ну что, Давид, нашел ты моего отца?

Коан настоял, хотя Давид поморщился, чтобы они применяли условный код при разговорах по телефону на случай возможной прослушки врагами. По их легенде, человеком, которого искал Давид, был престарелый отец Коана, пропавший несколько дней назад.