Без названия - [25]

Костя Арабаджи часто зарывался, и Нечаеу приходилось его сдерживать. Но с Костей справиться было не просто: Мещеряк и то с трудом держал его в узде. Косте казалось, будто с ним обращаются, как с салажонком. Ему не терпелось поскорее дорваться до настоящего дела.

Разозлясь на него, Нечаев заявил, что не хотел бы иметь такого напарника. Если Костя хочет знать, то Нечаеу больше по душе Сеня-Сенечка.

- Ничего, с тобой мы споемся, - пообещал Костя Арабаджи, уверенный, что Нечаев шутит. С кем его равняют, со Шкляром? Нечаев может на Костю положиться, Арабаджи не подведет.

На Сеню-Сенечку Костя смотрел свысока. А вот перед Гришкой Трояном пасовал и тушевался. Троян - это да!.. Человек! Ему бы подковы гнуть. Рядом с ним Костя расправлял плечи.

Гришка Троян был родом с Болгарских хуторов. До призыва он работал молотобойцем.

Но и остальные "дети" лейтенанта Гранта были Косте по душе. Ребята что надо. По вечерам Костя постоянно пропадал в их кубрике. Там всегда дым стоял коромыслом.

А Нечаеу хотелось тишины, покоя. Он знал, что обязан Косте по гроб жизни, но предпочитал оставаться с Сеней-Сенечкой. И на задание он попросится идти со Шкляром, решено.

Со Шкляром можно было и поговорить по душам, и помолчать вместе.

Лежа с открытыми глазами, Нечаев думал о матери, о сестренке. Он даже не знал, добрались ли они до Баку. Потом вспоминал Аннушку, и перед ним возникало ее лицо с припухшими губами и родинкой на левой щеке. Где она сейчас?..

За окном ветер расшатывал рыжее фронтовое небо, сожженное артилерийским огнем, и ночь полнилась сухим шорохом, а Нечаеу слышались трубы оркестра, игравшего польку-скачку и вальс-бостон на дощатой эстраде в тот последний предвоенный вечер, который он провел вместе с Аннушкой.

И еще он много думал о капитан-лейтенанте Мещеряке. Что он за человек? Капитан-лейтенант всегда был наглухо застегнут на все пуговицы.

Утром, спускаясь к морю, они проходили мимо длинного деревянного сарая, стоявшего под обрывом. Крыша сарая позеленела от старости, на его темных досках сединой проступила морская соль. Когда-то в этом сарае, должно быть, рыбаки хранили свои снасти и улов - пустые, рассохшиеся бочки все еще валялись вокруг, - но теперь к нему нельзя было подойти: его круглосуточно охраняли часовые.

Даже капитан-лейтенант Мещеряк не подходил к этому сараю. Доступ к хранившимся в немсокровищам имел только Николай Сергеевич, который возился в нем при свете "летучих мышей" с утра и до ночи. Что он там делал? Об этом можно было только гадать. Но когда он в своей неизменной кепочке-восьмиклинке, повернутой козырьком назад, выползал из глубины сарая на солнышко, от него разило машинным маслом, тавотом и бензином.

В этой кепочке Николай Сергеевич был похож на знаменитого авиатора Сергея Уточкина, чьи портреты, наклееные на паспарту, красовались раньше в витринах образцовой фотографии на Дерибасовской. Знаменитый авиатор, как знал Нечаев, был заикой. А Николай Сергеевич просто не раскрывал рта.

За столом он горбился, листал газеты и журналы, которые привозили из города. Потом, когда обед подходил к концу, с облегчением отставлял стул. И снова по отвесной лесенке, которую капитан-лейтенант Мещеряк называл шторм-трапом, спускался к сараю. Вы как хотите, а у него работы еще невпроворот.

- Беспокойный дяденька, - сказал Костя Арабаджи.

- Беспокойный? Этого я бы не сказал... Скорее - обстоятельный, ответил Мещеряк. - Для вас же старается. Вы ему потом сами спасибо скажете. А сейчас... Вы, Троян, кажется были водолазом. Отлично. И вы, товарищ Арабаджи... Придется вам тряхнуть стариной. Поможете товарищам. Небось, вы уже отвыкли от подводных прогулок?

- А снаряжение? - спросил Костя Арабаджи.

- Это уже моя забота.

Капитан-лейтенант Мещеряк не бросал слов на ветер, они не раз убеждались в этом. Не успели они встать из-за стола и покинуть кают-компанию, как дневальный доложил капитан-лейтенанту о прибытии водолазного бота "Нептун".

- Капитан ждет ваших распоряжений, - закончил дневальный.

- Вот и отлично, - сказал Мещеряк. - Передайте ему, что до утра команда свободна. Пусть проверят снаряжение, а потом могут отдыхать.

- Вот это да... Фокус-покус!.. - только и смог пробормотать Костя Арабаджи.

Водолазный бот был приписан к Одесскому порту. На нем имелись две водолазные станции и декомпрессионная камера. Небольшое суденышко. Но для учебных целей оно, несмотря на свой почтенный возраст, еще вполне годилось.

В этом все убедились утром, когда поднялись на борт "Нептуна". Матрос убрал сходню, и бот отошел от берега.

Затем бросили якорь, и Гришка Троян стал готовиться к спуску.

Надев рейтузы, свитер и шерстяную "феску" (под водой прохладно), он снял с плечиков водолазную рубаху и просунул в нее ноги. Тогда Костя Арабаджи и Сеня-Сенечка ухватились за края рубахи с двух сторон и одним длинным рывкомнатянули ее на Трояна до самого горла. Очередь была за "манишкой" и медным "котелком".

Присев на корточки, Сеня-Сенечка завязал на ногах Трояна тяжелые водолазные "галоши", навесил ему на спину и на грудь свинцовые "медали", а Костя Арабаджи тем временем намочил водой иллюминатор и завернул его до отказа. Компрессор уже работал.