Без музыки - [63]
Его приход удивил Василия Константиновича.
Чередов поздоровался со всеми за руку. Сострил что-то насчет старых друзей, никого не спрашивая, налил себе водки, выпил, сказал: «Извините» — и выпил еще раз.
Разговор сразу стал иным. Он был уже скорее их разговором, его и Чередова. Друзьям эта канитель надоела, и они ушли.
Василий Константинович не извинялся, проводил однокашников до дверей, сказал: «Созвонимся», а еще сказал, что Чередов — редактор газеты и просто так, выпить водки, в гости не приходит. «Осточертел во как!» — Шувалов почесал пальцем кадык и захлопнул дверь.
— Ну? — спросил Василий Константинович.
Чередов не ответил, рассеянно посмотрел на Шувалова, неопределенно качнул головой:
— Так зашел. У тебя зам-то где?
— Зам?.. — Шувалов потер шею. В вопросе таился какой-то иной смысл. Вернулся Шувалов только вчера, имел в запасе пять отпускных дней, почему и в редакцию звонить не торопился.
— На месте, где ему еще быть?
— А… Ты, значит, не в курсе… Ну ладно, тогда я пошел.
— Постой, а в чем дело?
— Дело, — Чередов поправил галстучный узел, — об этом я тебя хотел спросить. Вот уже десять дней твой боевой заместитель сидит в Пермской области, в том самом колхозе, о котором писал Тищенко.
— Зачем?
— Ну, дорогой мой! Я всего-навсего редактор газеты. Мне своих в пору углядеть.
— У тебя неточная информация.
— Ты думаешь? — Чередов подцепил вилкой маринованный гриб. — Не понимаю, какой смысл Кропову вводить меня в заблуждение.
— Ах, Кропов! — Василий Константинович замахал руками. — Конфликтуют они. Вот черти полосатые! Я, знаешь, и мирил их, и нагоняй давал — не помогает. Так что не обессудь, Кропов мог и соврать. Без умысла, конечно, но…
Чередов налил себе водки.
— Забавно. — Он не договорил, ему вдруг подумалось: «А что, если Гречушкин и Кропов в самом деле обманули меня и весь план, который был продуман с такой тщательностью, сейчас рухнет, окажется бессмысленным и пустым? Ерунда, этого не может быть».
Василий Константинович насупился:
— Ты о чем?
— А что, Гречушкин тоже конфликтует с Угловым?
Василий Константинович почувствовал недоброе, насторожился. Мохнатые брови разошлись в стороны, отчего лицо Василия Константиновича стало еще круглее.
— Гречушкин? — переспросил он. — При чем здесь Гречушкин?
— Привычка газетчика, Вася. Максимум информации на один квадратный метр наших отношений. Согласно свидетельству специального корреспондента журнала «Пламя» Диогена Гречушкина, первоначально в колхоз «Вперед» должен был ехать он.
— Ничего не понимаю. Я могу позвонить Кропову!
— Сделай милость, только без ссылок на меня.
— Да, конечно, ты здесь ни при чем.
— Впрочем, все это пустяки, Вася. Ради этого я бы не стал тебя беспокоить. Кто поехал, когда поехал, какое мне дело?!
— Еще что-нибудь?
— Святой ты человек, Вася. Говорю себе: «Надо на него рассердиться», и не могу. Вот ты какой человек. Хотел конфликт без тебя уладить, кинулся, а заместителя твоего и след простыл. Так что не обессудь.
— Ты очень любезен, но что случилось?
— Вчера вашу статью о канале обсуждали в главке.
— Очень хорошо, — Василий Константинович взял стрелку зеленого лука, аккуратно макнул ее в соль. — Мы к этому стремились.
— Возможно. Так вот, там решили: «Считать выступление журнала «Пламя» ошибочным, дезинформирующим общественное мнение».
— Ты шутишь!.. Нашу статью подписали три академика — ведущие специалисты в вопросах орошения.
— Ну и что? Дожил до седин, а наивен, как ребенок. Выводы комиссии главка подписали восемь академиков. Страна абсолютной грамотности, Вася, ничего не поделаешь.
— Ты циник, Чередов, — сказал Василий Константинович не очень уверенно.
То, что Чередов видел его растерянность, понимал ее, угнетало Василия Константиновича. Он как-то сразу стушевался, сидел подавленный, не находил нужных, убедительных слов.
— Что сказали в министерстве?
— Сказали? — хмыкнул Чередов и почесал обширные залысины. — Начальник главка так орал, будто эту статью написал я. Потом, правда, успокоился. Ты, говорит, должен опубликовать наш ответ. Утереть нос этим выскочкам. Они разглядывают мир в замочную скважину. Их проект был в три раза дороже. Мы отклонили его. Теперь они каждый день кричат: мы говорили, мы предупреждали! Знаешь, у меня даже уши заболели, так он кричал. Кстати, я прочел материалы комиссии. Очень убедительно! Ты же знаешь, что по проекту ваших авторов дренировано три тысячи гектаров в одном из колхозов республики?
— Первый раз слышу.
— А зря, засоление почв на этих участках в два раза выше, чем в зоне канала.
— Это ничего не значит.
— Ошибаешься, Вася, — значит. Метод трех академиков уже доказал свою несостоятельность в условиях пустыни. Напрашивается невольный вывод: их статья — эффектный обман.
Василий Константинович, устало шаркая шлепанцами, подошел к окну.
— Почему ты так думаешь?
— Это же очевидно, Вася. Трое известных, но, увы, не очень порядочных ученых воспользовались некомпетентностью журнала и с его страниц атакуют своих оппонентов. Заурядная месть, и только.
Василий Константинович почувствовал неприятную слабость в ногах, тяжело опустился в кресло, вытянул ноги перед собой. «Старею, — невесело подумал Шувалов. — Ишь замордовал, я и возразить ничего не могу. А может, и в самом деле так. Поди разберись теперь».
«Сейчас, когда мне за 80 лет, разглядывая карту Европы, я вдруг понял кое-что важное про далекие, но запоминающиеся годы XX века, из которых более 50 лет я жил в государстве, которое называлось Советский Союз. Еще тогда я побывал во всех без исключения странах Старого Света, плюс к этому – в Америке, Мексике, Канаде и на Кубе. Где-то – в составе партийных делегаций, где-то – в составе делегации ЦК ВЛКСМ как руководитель. В моем возрасте ясно осознаешь, что жизнь получилась интересной, а благодаря политике, которую постигал – еще и сложной, многомерной.
Куда идет Россия и что там происходит? Этот вопрос не дает покоя не только моим соотечественникам. Он держит в напряжении весь мир.Эта книга о мучительных родах демократии и драме российского парламента.Эта книга о власти персонифицированной, о Борисе Ельцине и его окружении.И все-таки эта книга не о короле, а, скорее, о свите короля.Эта книга писалась, сопутствуя событиям, случившимся в России за последние три года. Автор книги находился в эпицентре событий, он их участник.Возможно, вскоре герои книги станут вершителями будущего России, но возможно и другое — их смоет волной следующей смуты.Сталин — в прошлом; Хрущев — в прошлом; Брежнев — в прошлом; Горбачев — историческая данность; Ельцин — в настоящем.Кто следующий?!
Человек и Власть, или проще — испытание Властью. Главный вопрос — ты созидаешь образ Власти или модель Власти, до тебя существующая, пожирает твой образ, твою индивидуальность, твою любовь и делает тебя другим, надчеловеком. И ты уже живешь по законам тебе неведомым — в плену у Власти. Власть плодоносит, когда она бескорыстна в личностном преломлении. Тогда мы вправе сказать — чистота власти. Все это героям книги надлежит пережить, вознестись или принять кару, как, впрочем, и ответить на другой, не менее важный вопрос.
В своих новых произведениях — повести «Свадебный марш Мендельсона» и романе «Орфей не приносит счастья» — писатель остается верен своей нравственной теме: человек сам ответствен за собственное счастье и счастье окружающих. В любви эта ответственность взаимна. Истина, казалось бы, столь простая приходит к героям О. Попцова, когда им уже за тридцать, и потому постигается высокой ценой. События романа и повести происходят в наши дни в Москве.
Новая книга Олега Попцова продолжает «Хронику времен «царя Бориса». Автор книги был в эпицентре политических событий, сотрясавших нашу страну в конце тысячелетия, он — их участник. Эпоха Ельцина, эпоха несбывшихся демократических надежд, несостоявшегося экономического процветания, эпоха двух войн и двух путчей уходит в прошлое. Что впереди? Нация вновь бредит диктатурой, и будущий президент попеременно обретает то лик спасителя, то лик громовержца. Это книга о созидателях демократии, но в большей степени — о разрушителях.
Писатель, политолог, журналист Олег Попцов, бывший руководитель Российского телевидения, — один из тех людей, которым известны тайны мира сего. В своей книге «Хроники времен царя Бориса» он рассказывал о тайнах ельцинской эпохи. Новая книга О. М. Попцова посвящена эпохе Путина и обстоятельствам его прихода к власти. В 2000 г. О. Попцов был назначен Генеральным директором ОАО «ТВ Центр», а спустя 6 лет совет директоров освобождает его от занимаемой должности в связи с истечением срока контракта — такова официальная версия.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Пафос современности, воспроизведение творческого духа эпохи, острая постановка морально-этических проблем — таковы отличительные черты произведений Александра Чаковского — повести «Год жизни» и романа «Дороги, которые мы выбираем».Автор рассказывает о советских людях, мобилизующих все силы для выполнения исторических решений XX и XXI съездов КПСС.Главный герой произведений — молодой инженер-туннельщик Андрей Арефьев — располагает к себе читателя своей твердостью, принципиальностью, критическим, подчас придирчивым отношением к своим поступкам.
Рассказ о последних днях двух арестантов, приговорённых при царе к смертной казни — грабителя-убийцы и революционера-подпольщика.Журнал «Сибирские огни», №1, 1927 г.
«— Священника привези, прошу! — громче и сердито сказал отец и закрыл глаза. — Поезжай, прошу. Моя последняя воля».
«В обед, с половины второго, у поселкового магазина собирается народ: старухи с кошелками, ребятишки с зажатыми в кулак деньгами, двое-трое помятых мужчин с неясными намерениями…».
В однотомник ленинградского прозаика Юрия Слепухина вошли два романа. В первом из них писатель раскрывает трагическую судьбу прогрессивного художника, живущего в Аргентине. Вынужденный пойти на сделку с собственной совестью и заняться выполнением заказов на потребу боссов от искусства, он понимает, что ступил на гибельный путь, но понимает это слишком поздно.Во втором романе раскрывается широкая панорама жизни молодой американской интеллигенции середины пятидесятых годов.