Без лица - [116]

— Послушай, Сел, я очень устала…

— Еще бы! Я слышала, как ты полночи мерила шагами комнату.

Обе женщины долго смотрели друг на друга, и Мария первой отвела взгляд.

— Что-то натворила, крошка? — Голос Селли был нежным, но ей все равно не удалось получить от подруги ответа. — Ты выглядишь ужасно, и вид у тебя виноватый. У меня такой был после того, как я пришила своего драгоценного муженька. Я, конечно, понимаю, что лезу не в свое дело, но я не думаю, что тебе нужны проблемы. Так что давай колись.

Мария вдруг почувствовала, что должна выговориться.

— Я снова сделала это, Сел.

— Что ты сделала?

— Я убила человека. — Сказав эти слова, Мария почувствовала облегчение.

Селли побледнела.

— Что ты несешь, девочка? Кого это ты замочила? — мгновенно перешла она на блатной жаргон.

— Патрика Коннора.

— Кого — этого черного сутенера? — удивилась Сели, но тут же добавила: — Он тот еще ублюдок.

— Был. Коннор был отцом моего сына — кажется, я тебе об этом уже говорила. Он обманул мою дочь, посадил её на наркотики, а потом убил. Убил самым жестоким образом. У меня просто не было другого выхода.

— Я слышала о том, что произошло с твоей дочерью. Я не приходила, потому что знаю, что ты такая же, как и я; тебе нужно пережить свое горе вдали от посторонних глаз. Только вчера вечером я начала беспокоиться о тебе, потому что слышала, что ты ходишь по комнате как заведенная.

Несколько минут они молчали, а затем Селли вышла из комнаты. Она вернулась спустя пару минут с полубутылкой бренди. Она наполнила два стакана и, дав один Марии, увидела, как та одним глотком осушила его до дна.

— Правильно, девочка. Это поможет тебе успокоить нервишки.

Они обе сели на кровать.

— Как ты сделала это?

Мария вздохнула и спокойно сказала:

— Я забила его до смерти. Кажется, это дело у меня получается лучше всего.

Она протянула стакан, и Селли тут же наполнила его вновь.

— Я взяла железный брусок, судя по всему, это мое любимое орудие убийства, и ударила Патрика по голове. — Прежде чем продолжить, Мария сделала большой глоток бренди. — Патрик смеялся надо мной. Эта сволочь смеялась мне в лицо, как будто ничего более забавного он не слышал в своей жизни. Он сказал: «Что же ты сделаешь, Мария, убьешь меня? Ты не убийца, крошка, ты просто тупая шлюха», — и он продолжал и продолжал хохотать, и я ударила его.

Мария быстро прикончила стакан и протянула его Селли, чтобы та налила еще. Затем продолжила:

— Я била его, била и била. И когда он упал на тротуар и попытался уползти от меня, я ударила его еще. И когда я поняла, что он мертв, я просто убежала.

— Что ты сделала с бруском?

— Я бросила его в канализационный люк, затем я пошла в туалет на железнодорожной станции и смыла с рук кровь. Моя блузка тоже была заляпана кровью, так что я сняла ее и выбросила и осталась в одном черном пиджаке.

Селли кивала, словно соглашаясь с ней.

— Молодец. Значит, ничего нет, что могло бы указать на тебя. Где ты взяла этот брусок?

— В магазинчике товаров для строителей, за углом. Я просто зашла туда, покопалась в инструментах и нашла то, что мне нужно: маленькое и тяжелое. Патрик тот еще буйвол, но и я не комарик. Я спрятала брусок в сумку и просто вышла из магазина. Я не хотела, чтобы меня видели, что я покупала эту штуку.

— Ты уверена, что именно он убил твою дочь?

— У меня есть пленка, на которой заснято убийство. Этот подонок отдал ее на растерзание трем извращенцам. Он не просто снял это все на пленку, он еще и заработал на этом. Спрашиваешь, зачем он снимал на кассету? Ничего удивительного, один из них — судья, другой — большая шишка в полиции. Третий, кажется, адвокат или что-то в этом роде. Три куска дерьма, которые забили и затрахали ее до смерти. Что движет такими людьми? Как можно хотеть убить молодую красивую девушку?!

Мария разрыдалась. Она была вне себя от отчаяния. Одна из соседок, привлеченная голосами и плачем, раздающимися из комнаты Марии, приоткрыв дверь, заглянула внутрь.

— У нее дочь умерла. Ей очень плохо. Есть что-нибудь выпить? — тихо сказала Селли.

Женщина вернулась через пару минут с бутылкой виски.

— Возьми. Надеюсь, это ей поможет.

Соседка посмотрела на Марию с сочувствием. Когда женщина вышла из комнаты, Селли обняла Марию и начала ее качать, словно маленького ребенка, до тех пор, пока та не успокоилась. Взяв бутылку виски в руки, она хитро произнесла:

— Если бы копы знали, сколько у нас здесь контрабанды, они бы рехнулись. Тебе не лучше?

Мария кивнула:

— Немного.

— Послушай, Мария, то, что ты сделала, абсолютно правильно. Ты можешь гордиться собой. А теперь выпей и поспи пару часиков, тебе станет легче.

— Ты посидишь со мной?

— Конечно, посижу, — ответила Селли, — сколько надо будет, столько и посижу.

* * *

Алан слушал разговор полицейских и гадал, какая участь его теперь ожидает. Если они решат посадить его в камеру, то они должны посадить его в отдельную, в противном случае, он труп. Микки мертв, и, значит, он им больше не нужен.

— За что Микки Девлин убил Патрика Коннора? — задал ему вопрос один из полицейских.

Это имя настолько испугало Алана Джарвиса, что он лишился дара речи. Имя Коннора могло втянуть в это дело Марию, ведь он отец ее ребенка, а она встречалась с Микки. Мария выпущена на поруки и на пушечный выстрел не должна была приближаться к преступникам.