Без имени, без веры, без надежды - [23]

Тёмный Мастер улыбается уголками рта, разглядывая меня, как странного зверька, которого то ли приманить надо, то ли ударить. Взгляд его не "уплывает" ни на миг – потрясающая концентрация. Он видит меня. Более того, он знает, кто я.

– Я даю его тебе, Идущий-по-дороге, – откликается он. У него звучный, сильный голос, больше подходящий барду, нежели вору, и мне в голову совершенно ни к месту приходит мысль, что Тёмный Мастер, должно быть, замечательно поёт. – Под нашим кровом рады всякому путнику, пришедшему с добром.

Одной фразой суметь выразить верность древнему закону, сообщить, что все хитрости и уловки раскрыты, но прощены, и пригрозить? Мне начинает нравиться этот человек. Пусть даже он не любит А'йордов.

Но следом происходит нечто невероятное. Мягко отстранив Кота, Тёмный Мастер встаёт прямо передо мной. Лерс зорко, как ястреб, следит за каждым его движением. Ножны на поясе пусты.

Тёмный Мастер ничем не выдаёт, что заметил это. Кто скажет, что на уме у кромешника?

– Я Мастер Теней свободной гильдии Серебряные Стрелы, аи ренн, – серьезно произносит он. Ни один человек в здравом уме не будет говорить так с Безымянным, если только не желает оскорбить его. Ребяческая колкость, от Тёмного Мастера я ожидала более изящной насмешки. Но почему Кот сияет, как начищенный песочком медный таз? – Ньяро Акеши называют меня, – невозмутимо продолжает кромешник. – Честь для меня приветствовать на наших землях высокую госпожу. Силы и мудрости, taril А'йорд. Мой дом – ваш дом. Коротких дорог, Ищущая. Моя кровь – твоя.

И кланяется мне.

Мне!

Безымянной!

Чуть помедлив, его движение в точности повторяет старый вор-маг, внимательно наблюдающий за сценой. Стороннему человеку может показаться, что они поклонились одновременно. Улыбка Кота становится ещё шире.

Меня приняли, как равную. Хорошо это или плохо?

Должно быть, хорошо – равных не жалеют.

Но и не щадят.

Настоящее, Двор Теней. Ньяро Акеши и Ингве та Вертиг.

– Жив… жив… – бормотал Ньяро, судорожно, почти до боли, вцепившись в плечи побратима. Он совершенно забыл о том, что он Тёмный Мастер, и что стоит посреди Двора Теней под прицелом сотен изумлённых глаз. Имел значение только тот, кто был перед ним – Ингве, его братишка, melsinya, друг, которого нет дороже, живой, живой, живой!.. – Как? Как? Ты только скажи…

– Да погоди, не части! – с тихим смешком откликнулся Ингве. – И угораздило же тебя в Нетопыри выбиться, как был торопыгой, так и остался! И, наверное, меня уже похоронить успел? Раза три?.. Ты лучше скажи, о моих знаешь что-нибудь? Где они? Что с ними?

– Живы-здоровы, все живы, все здоровы… – забормотал Ньяро. – На западе они… в Ар-фортин… и родители твои безутешные, и дочка, сиротка злосчастная… как же так… мы все видели… я думал, заклятье не перебить…

– Индюк тоже думал, пока в ощип не попал, – проворчал Ингве и тут же хлопнул побратима по плечу: – Ты что несешь? Какая сиротка, если я жив? Эх, братишка, братишка! Пятнадцать лет прошло, а здесь всё по-прежнему. И ты снова держишь меня на пороге, забыв пригласить в дом.

– Когда это тебе требовалось приглашение? – дрогнувшим голосом проговорил Ньяро. – Но… почему так… долго, брат? Пятнадцать лет ни слова… ни строчки…

– Двенадцать из них я ходил без Имени, – взгляд Ингве потяжелел, – а потом… просто не знал… и, наверное, боялся, что никого…

Ньяро просто кивнул. Они всегда понимали друг друга с полуслова.

– Но ты пришёл, – сказал он твёрдо, – теперь ты пришёл, и никуда не уйдёшь. Слово?

– Почему из твоих уст это звучит так страшно? – Ингве в притворном испуге отшатнулся. – Нет, не уйду. Мне… нам и идти-то особенно некуда.

– Так! – Тёмный Мастер подозрительно сощурился, отчего его глаза превратились в щелочки. – А вот и гнус в ухе! Или камешек в сапоге? Ты бы и ещё дольше к нам носа не казал! Гордец, гордец, каким был, таким и остался… Ринлэй э'тьёрг, голова твоя дубовая!

Ингве вздрогнул.

– Не надо. Не говори так, – негромко сказал он. – Ты не был там, Ньяро, а я был… я слышал их целых двенадцать лет… такого и врагу не пожелаешь. Они бродили, подбираясь всё ближе и ближе, жадные, вечно голодные… – Он мотнул головой, отгоняя жуткое воспоминание об узкой тропе меж скал и голосах, неумолчно шелестящих в тумане. – Никогда больше… не хочу… так…

– Двенадцать лет – немалый срок, – с неумолимостью целителя, вскрывающего гнойник, произнес Тёмный Мастер. – Ты всегда был везучим, брат, но проходить двенадцать лет без Имени, не свихнуться, не сломаться и найти новое – это тянет на божественное вмешательство!

Ингве изумленно покачал головой и, не сдержавшись, фыркнул.

– Запомни это, – весело проговорил он. – Запомни эти слова хорошенько! И не подумай отказаться от них, когда увидишь эту "длань богов"! Хотя Йоле умеет себя показать. Поражает сразу и насмерть.

Ньяро несильно ткнул друга кулаком в бок: он чувствовал подвох, но никак не мог понять, в чём он.

– Такой хороший Ищущий?

– Лучший, – как о само собой разумеющемся, сказал Ингве. – Другой бы и не смог сломать тот демонов терцет. Ты ведь помнишь?..

Безумный маг, уродовавший и убивавший молодых женщин, несколько лун держал в страхе Ар-лаир, один из южных оплотов гильдии. Он был нагл и неуловим, и охота могла продолжаться бесконечно… но потом убийца совершил оплошность: он убил кромешницу. И Ингве та Вертиг, дознаватель столичной городской стражи, выследил его и взял живым, хотя никто не осудил его, если бы душегуб погиб "при попытке к бегству".