Без границ - [84]

Он снова вздохнул.

Триль хотела возразить ему, но на самом деле подозревала, что архимаг прав. Однако она была первой жрицей дома Бэнр и старшей дочерью. Конечно, в отношении Громфа это было неважно, поскольку даже младшая из дочерей превосходила его по положению, каким бы званием он не обладал. Действия архимага действительно могут оказаться решающими, но ими будет руководить Триль, и она не собиралась позволить брату забыть об этом.

— Ты не можешь отличить ложь от правды, — перегнувшись через стол тихо-тихо прошептала Даб'ней, но Закнафейн услышал каждое слово.

Оружейник покатал стакан в ладонях, переваривая новости. Джарлакс заверил его, что Аратис Хьюн выучил урок и похоронил любые прежние чувства, и хотя он доверял Джарлаксу — насколько наёмнику вообще можно было доверять — сведения Даб'ней не вызвали у него сомнений. Её брат Дувон теперь покинул дом Фей-Бранч и вернулся в Бреган Д'эрт. И он, оставаясь упрямым глупцом, скорее всего не забыл взбучку, которую устроил ему Закнафейн в переулке за этой самой таверной.

Дувон наверняка пытался нашёптывать в ухо Даб'ней и обнаружил, что она вовсе не горит желанием прислушиваться к нему. С его стороны было крайне разумно обратиться к Аратису Хьюну за поддержкой.

— Они неожиданно подстерегут тебя, и когда всё будет готово, ты встретишь врага там, где ожидал друга, — сказала ему Даб'ней.

— А потом? — спросил он, когда Даб'ней опустилась обратно на стул.

— Оставайся в живых, мой единственный друг, — попросила она. — Я хочу, чтобы ты был жив.

Закнафейн уставился в стакан и ничего не ответил — даже не поднял взгляд, когда Даб'ней встала и покинула «Сочащийся миконид». Он просто сидел там, погрузившись в безмолвную горечь.

Его наконец выпустили из дома До'Урден после нескольких месяцев того, что оружейник посчитал заточением, и он пришёл в таверну в поисках компании — лишь затем, чтобы обнаружить, что интриги с его участием на улицах Мензоберранзана стали ещё более опасными.

Как он устал от всего этого, как хотел просто достать клинки и сразиться со всеми и каждым, пока его милосердно не прикончат.

Он закрыл глаза и позволил приступу гнева — этого первобытного внутреннего вопля, который, хоть и на мгновение, мог погасить любую радость — миновать.

С успокаивающим вздохом он откинулся назад на стуле, прихлёбывая выпивку. Он подумал, что не рискнёт пить слишком много, и эта мысль заставила его взглянуть туда, где протирал стойку Харбондейр. Мужчина заметил взгляд Закнафейна и ответил кивком, поднимая бутыль.

Закнафейн покачал головой, и Харбондейр кивнул, изобразив щелчок пальцами, чтобы дать знать, что оружейнику стоит только намекнуть — и ему сразу же нальют.

Закнафейн был рад, что не убил его, и не только из-за превосходного обслуживания, которое с тех пор обеспечил ему Харбондейр. Нет, чувство облегчения Закнафейна было намного глубже. Он поднялся со стула и уселся за барную стойку, которая была почти пуста.

— Ещё что-нибудь? — спросил Харбондейр.

Закнафейн поднял ладонь.

— Мне нужно возвращаться в дом До'Урден. Будет плохо, если я взлечу на балкон, шатаясь.

— Или в спальню матери Мэлис, ага? — с хитрой усмешкой отозвался бармен, и Закнафейн с радостью ответил собственной ухмылкой.

— За мать Мэлис, — сказал он, поднимая стакан. — Необузданную.

Харбондейр чокнулся с ним бутылкой.

— Она действительно такая, как рассказывают?

— И даже больше, — ответил Закнафейн. — Она оставляет больше ран, чем зверь-обманщик.

— Царапины или засосы?

— Всё! — ответил Закнафейн, и оба рассмеялись.

Когда смех затих, два бывших врага посмотрели друг на друга через барную стойку — очень близко.

Закнафейну нравились эти новые отношения, которые у него появились. Он удивился, когда понял, что доверяет Харбондейру, но это было действительно так. Оружейник был уверен, что в том заговоре, о котором предупреждала его Даб'ней, Харбондейр не участвует.

— Как поживает Дувон Тр'арах? — рискнул спросить Закнафейн.

Вопрос удивил бармена.

— Он во всех отношениях стал лучшим дроу, чем был тогда, когда попал в дом Фей-Бранч, — наконец ответил тот.

— Почему ты так считаешь?

Харбондейр пожал плечами.

— Он увидел благородный дом, с постоянными интригами, ударами в лицо и в спину, изнутри — но без катастрофы, что настигла его собственный старый дом. Думаю, этот опыт заставил его взглянуть на вещи по-новому и оценить Бреган Д'эрт по достоинству.

Закнафейн кивнул. Он понимал, о чём идёт речь. Как он хотел, чтобы Мэлис освободила его, как мать Биртин освободила Дувона!

— А что насчёт Харбондейра? — спросил Закнафейн.

— Ты всё ещё сомневаешься?

— Я этого не говорил.

— Но подразумевал, — ответил бармен. — Что насчёт меня? Я доволен — может, даже больше, чем когда-либо за те века, что я трудился в доме матери Хаузз.

— Жрицы назвали бы это богохульством.

— Жрицам хорошо знакомо богохульство, тут я с тобой согласен.

Ответ был прост, но многозначителен. Закнафейн узнал, что Харбондейр хорошо это умеет. Этот мужчина мог вложить целую пропасть раздражения и угнетения и огромную груду презрения вдобавок всего в четыре слова: «Жрицам хорошо знакомо богохульство».