Бейкер-стрит в Александровке - [56]

На Лешку Рики тоже лаять не пожелал. Своих он узнавал даже из подвала. Тетя Ася рассердилась:

– Долго нам еще в подвале сидеть?

– Ты Зинаиду Михайловну пригласи, – предложила Ирка. – А я с ним в подвале посижу. Рики на нее обязательно залает – он ее терпеть не может.

– Эту самогонщицу? – возмутилась тетя Ася. – Ни за что! Мало того, что она свою водку продавала, и всех алкашей к себе привадила, так еще и врала, что она тут ни при чем. Как будто бутылки у нее на деревьях растут.

– А может, и правда не она продавала, – стараясь не рассмеяться, предположила Ирка.

– Как это не она?! От нее все с водкой возвращались.

– А может, кто-то у нее во дворе продавал?

– Ну, это уже совсем глупости. Не буду я ее приглашать, – воспротивилась тетя Ася.

Броня предложил запереть там Рики одного.

– Когда ему надоест сидеть, он залает, – сказал он.

Вырывающийся Рики был заперт в подвале.

– Не обижайся, Рикуленька, – уговаривал его Владик, – ты полай, и мы тебя выпустим.

Лаять Рики сегодня никак не желал. Тетя Ася сидела в комнате Клеопатры Апполинариевны, прислушиваясь, но слышала лишь голоса ребят:

– Рики, голос! – кричал Броня.

– Рики, ну полай, что тебе стоит, – умолял Броня.

– Ну и сиди там, пока не залаешь, – пригрозила Ирка. – Пошли отсюда, ребята.

Они сделали вид, что уходят, громко топая ногами, но услышали лишь жалобный вой и царапанье в дверь.

– Я не могу больше выносить это издевательство над животным! – жалость у Ирки, как всегда, взяла верх над разумной необходимостью. Она шагнула обратно к двери, и тут, наконец, раздался стук в дверь, за которым последовал истошный лай Рики.

– Ай, умничка, ай, молодец, – приговаривал Владик, обнимая выпущенного из заточения Рики, который скакал вокруг ребят и громко жаловался.

Стук в дверь продолжался, и тетя Ася поспешила к двери. – Он так и не лаял? – спросила она у детей на ходу.

– Лаял, еще как, а ты, значит, не слышала?

– Слава богу, – сказала тетя Ася, – теперь думайте, кто с ним будет ночью спать в подвале.

– Да откроет кто-нибудь, наконец, дверь, – высунулась с кухни Натуся.

– Уже иду, – закричала тетя Ася и бросилась к двери. За ней стоял сердитый Костя.

– Что такое, стучу, стучу, и все не открывают, – ворчал он.

– Костенька, здравствуйте, а мы вас к вечеру ждали, – вышла к нему Клеопатра Апполинариевна.

Навстречу Косте вышел одетый в черные брюки и белую рубашку Саша.

– Мать, я поехал к клиенту, – сказал он, – а Костя пока с вами побудет.

– Санька! – ахнула тетя Ася. – Ты точно вернешься?

– Оставишь вас тут одних, – проворчал на ходу Саша. – И чтобы до моего возвращения никаких новых историй, – крикнул он уже от калитки.

– Привет, коллега, – поздоровался Костя с Владиком.

Довольный Владик тут же потащил его рассматривать проекционный фонарь, а тетя Ася решила пока посидеть за компьютером. Ожидание становилось невыносимым, и это привычное нудное занятие создавало иллюзию обычного дня. Постепенно она втянулась и перестала замечать, как Натуся с Иркой лепят пельмени, а Владик с Костей, расположившись на ковре позади нее, разобрали и снова собрали проекционный фонарь, поставили в него свечку и, вложив в него картинку с красивой барышней, получили вполне сносное изображение на белой простыне. Оно было хорошим, вероятно, оттого, что простыня была английская, стоимостью примерно в тети Асин ноутбук. Владик прикрепил ее к деревянной стене толстыми гвоздями, проделав в ней изрядные дырки, но, поскольку тетя Ася этого не видела, спокойствие ее было не нарушено.

– Пельмени стынут. – позвала из кухни Натуся, но увлекшаяся переводчица только досадливо мотнула головой. Клеопатра Апполинариевна принесла тарелку с дымящимися пельменями и поставила у ноутбука, но тетя Ася даже не взглянула на нее.

«Да, я твоя», – бормотала у компьютера тетя Ася, – «и это навсегда!». – Тьфу, какая гадость. Натуся, кажется, я книгу закончила.

– Лучше бы ты свою написала, – услышала она из прихожей голос вернувшегося Саши. – Где упитанный телец? Кто нас сегодня кормит?

– У тебя сегодня лечебное голодание, – вышла из кухни Натуся.

– Как это?! – ринулся на кухню Саша.

– Тетя Ася, я с ним все-таки разведусь, – пожаловалась его супруга. – Он меня даже не поцеловал, только о еде и думает.

– Не разводись, Натуся, – попросила тетя Ася. – Иначе мне пироги каждый день печь придется.

После ужина заняться было решительно нечем. Поэтому все постепенно начали ощущать нервозность, в которой не признавались друг другу днем. От нечего делать Владик надул шарики и, связав их ниточками, накрыл английской простыней, справедливо рассудив, что дырки от гвоздей вполне годятся для того, чтобы сделать из них глаза, если их слегка расширить. Но, поскольку дырки были не очень заметны на шарике, он заклеил их фосфоресцирующими наклейками, изображавшими планеты Солнечной системы. Привидение, получившееся в результате, ему так понравилось, что он повесил его на стене напротив своей кровати. Полюбовавшись немного, он почувствовал, что ему становится страшновато на него смотреть и тихонько вышел из комнаты.

Броню и Ирку он нашел во дворе на новой скамейке.

– Давайте все вместе спать в подвале, чтобы Михалыч нас из дома на ночь не выгнал, – предложил он.