Бейкер-стрит в Александровке - [57]

– А что, я – с удовольствием, – сказал Броня. – Там тепло, матрасы притащим – и порядок. Ирка, ты как?

Ирка тоже не возражала. Если притащить туда побольше подушек и одеял – почему бы и нет! Решив, что стоит поторопиться, пока не пришел Михалыч, они пошли на переговоры к тете Асе.

– Дайте слово, что не будете оттуда вылезать, пока мы вас не позовем, – потребовала она.

Ребята были готовы пообещать что угодно, лишь бы не уходить из дома. Стащив отовсюду все, из чего можно было соорудить мягкое ложе, и запасшись бутербродами и газировкой, дети стали устраиваться на ночь.

Наконец, пришел возбужденный Михалыч. Первым делом он отказался от ужина, чем поверг тетю Асю в изумление.

– Вы вполне хорошо себя чувствуете? – осведомилась она.

– Как нельзя лучше, – ответил, потирая руки, возбужденный участковый. – Сегодня точно что-то будет! Сегодня – или никогда.

– И что это будет, по-вашему? – осторожно поинтересовалась Клеопатра Апполинариевна.

– Вы только не беспокойтесь, – заверил Михалыч. – Все будет сделано без вас. Но сегодня все должно закончится. Детей отправили? – спросил он, заметив их отсутствие.

– Отправили, – не кривя душой, ответил Саша. – Вместе с собакой.

Милиционеры отправились в комнату Клеопатры Апполинариевны, изображать на постели ее тряпичное подобие. Михалыч вытащил из кармана помятый пучок искусственных волос, который должен был изображать ее голову на подушке, а Костя принялся сворачивать одеяло, которому предстояло изобразить ее тело. К всеобщему удивлению, получилось очень похоже. В темноте фигуру, лежащую на кровати, запросто можно было принять за живого человека.

– Ну вот, – удовлетворенно сказал Михалыч, – теперь можно и поужинать.

– Нет, – сказала тетя Ася, сменившая Натусю на кухне, – в этом доме решительно все думают только о еде.

– Как вы думаете, когда он придет? – спросила она, глядя, как Михалыч уписывает пельмени.

– До рассвета, но не раньше двенадцати, я думаю.

Поскольку было уже одиннадцать, решили выключить во всем доме свет, чтобы Валентин Юрьевич, если он следит за домом, решился на что-нибудь поскорее. Все, кроме милиционеров, спрятавшихся в комнате Клеопатры Апполинариевны, пошли наверх. Ложиться спать даже не пытались, а собрались в комнате у Брони. Разговаривать Михалыч им настрого запретил, поэтому все, сидя рядом на кровати, молча прислушивались.

Милиционерам, засевшим в комнате Клеопатры, пришлось слегка сдвинуть шкаф, чтобы за его выступом их не было видно со стороны окна. Все затихло в доме, только слегка поскрипывал в ожидании старый дом.

Клеопатра успела слегка задремать, склонившись на тети Асино плечо. Тетя Ася толкнула Сашу, и они осторожно уложили ее на Бронину кровать, сев рядом на маленький диванчик. Натуся крепко держала Сашу за руку. Хотя она заранее взяла с него твердое обещание ни во что не вмешиваться, у нее была твердая уверенность, что он, чуть что, ринется в бой.

Михалыч уже перестал ждать, когда, наконец, послышался шорох за окном. Они с Костей встрепенулись, и стали ждать, когда преступник начнет возиться с окном, которое они предусмотрительно не заперли на ночь. Однако шорох прекратился.

– Что за черт, – удивился про себя Михалыч.

Они с Костей подождали еще минуту, однако ничего не происходило. Они ничего не понимали. Преступник явно был где-то рядом, за окном. Чего же он ждет?

Выждав еще минуту, Костя осторожно пересек комнату и подошел к окну. Темень и тишина. И тут они оба услышали, как он перелезает через окно в соседней комнате. Этот чертов растяпа перепутал окна и полез в комнату Владика! Костя с Михалычем были в отчаянии. Преступник может услышать их шаги, когда они пойдут туда. Чертыхнувшись, они торопливо стали снимать ботинки, и в этот момент тишину пронзил отчаянный вопль. Костя, вслед за Михалычем помчался на крик, уже не скрываясь. Сверху бежал Саша. Крик в комнате Владика не прекращался, слышались удары, как будто бьют палкой, а затем все стихло.

Первым рванул дверь Михалыч. Сначала они ничего не могли понять: на полу лежала темная груда, прикрытая сверху чем-то белым, как будто преступник прилег поспать и накрылся одеялом. Потом Саша включил свет, и их взорам представилось неожиданное зрелище: на полу без сознания растянулся Валентин Юрьевич, а сверху его прикрывала белая бесформенная куча, сквозь которую угадывались силуэты чего-то круглого. Рядом валялась прадедова трость с ручкой из слоновой кости.

Михалыч с Костей надели на непрошеного гости наручники, не дожидаясь, пока он придет в себя. Он слабо застонал, не открывая глаз. Милиционеры усадили его на стул, придерживая, чтобы он не упал, а Саша недоумением поднял с пола сооружение, придавившее к полу Валентина Юрьевича. Оно оказалось неожиданно легким. Белая простыня осталась у Саши в руках, а из-под нее посыпались на пол разноцветные воздушные шары.

Валентин Юрьевич, которые норовил сползти со стула обратно на пол, наконец, открыл глаза и увидел стоящих перед ним милиционеров. Потом он перевел взгляд вглубь комнаты, увидел летающие по ней воздушные шарики, и опять потерял сознание.

В коридоре раздался топот и в комнату ворвались дети, вооруженные швабрами. Впрочем, Владику швабры не хватило, и он воинственно сжимал в руке совок для мусора – другого оружия в подвале не нашлось.