Бейкер-стрит в Александровке - [49]

– Ни боже мой! – всполошился Михалыч.

– А почему же вы так удивились? – подозрительно спросила тетя Ася.

– Просто Клеопатра Апполинариевна на еврейку совсем не похожа, – неуклюже стал выпутываться Михалыч. – А вон те пироги у вас с малиной?

– С малиной, – кивнула тетя Ася, подавая ему блюдо с пирогами. – Сейчас чаю налью. Так какие же новости нас ждут?

– Хорошие. Очень хорошие новости вас ждут, если посидите хотя бы два дня дома. Если же вы высунетесь еще куда-нибудь, – скажем, в Страсбургский суд, в комиссию по правам человека или в китайскую прачечную, то вполне возможно, что новости услышать будет уже некому. Я ясно излагаю?

– Ничего не ясно, потому что рот у вас пирогом набит, – сказал Владик.

– Николай Михалыч, – поспешно сказал Саша, заметив, что участковый перестал жевать и уставился на Владика, – давайте я его сам вздую.

Михалыч неожиданно расхохотался и налил себе Фанты.

– Давай, Владислав, с тобой выпьем за наши дальнейшие более слаженные действия. А рот я пирогом набиваю потому, что тетя твоя готовит изумительно.

Тетя Ася порозовела от удовольствия. Владик многое простил Михалычу, услышав от него комплимент в адрес любимой тети.

– А как она переводит, – коварно сказал он. – Про дрожь, пробежавшую по телу, прямо не заглядывая в текст строчит.

Михалыч опять перестал жевать и взглянул на тетю Асю.

– Любовные романы приходится переводить, – пояснила она. – Из всех переводов мне достаются именно эти. Даже дети смеются, а уж я-то как их ненавижу, – махнула она рукой.

– А детективы? – предложил Михалыч. – У Марджори Аллингхэм, например, еще много детективных романов не переведено.

– Вы знаете Марджори Аллингхэм? – удивилась тетя Ася.

– Я ее почти всю перечитал, – похвастался Михалыч, – прямо на английском. Мне приятель в городе из Интернета скачивает.

Все с уважением посмотрели на Михалыча. Надо же, а все считали, что он просто деревенский простачок. Саша подумал, что, возможно, и в расследовании Михалыч не так уж туп, как кажется. Что-то он про израильское посольство накопал. Но, похоже, что вытянуть из него ничего не удастся, если уж он решил ничего не говорить.

Тетя Ася с Михалычем завели разговор о литературе. Тетя Ася с упоением рассуждала о детективном жанре, а Броня, которому было скучно про это слушать, наклонился к Иркиному уху и похвастался:

– Мы с дядей Сашей все-таки закончили скамейку. Жаль, что он скоро уезжает, а то бы мы и стол сделали.

– Покажи, – тут же попросила Ирка.

– Я с вами, – встала Клеопатра Апполинариевна, и они направились во двор.

– Какой умница, Броня, – сказала Клеопатра Апполинариевна, присаживаясь на нее. – Даже спинку приладили. Ах, как удобно сидеть, так ровненько…

– Так-так, – раздался голос Михалыча с крыльца. – Так, значит, мы условия выполняем. Подставляем себя врагу, когда условились не выходить из дома.

– Но ведь я не одна, – стала оправдываться Клеопатра Апполинариевна.

– Значит, детей подставляем. А если у него винтовочка? – прищурился Михалыч.

Клеопатра Апполинариевна опрометью кинулась в дом. Удовлетворенный Михалыч не спеша вошел за ней следом.

– Так, – внушительно сказал он. – Дисциплины, как я вижу, у вас никакой. Значит так. Если я говорю вам, Клеопатра Апполинариевна, что из дома – ни ногой, я имею в виду вот эту самую границу, – потопал он ногой по порогу, – которую вы не должны переступать. В противном случае за вашу безопасность я не отвечаю. Вы и так мне чуть все не запутали своей самодеятельностью. Еще одна ваша подобная инициатива – и я оформляю задержание на трое суток за попытку помешать следствию. Мне этого времени как раз хватит. Потом сами спасибо скажете.

– Неужели все так серьезно, Николай Михалыч? – робко спросила Клеопатра Апполинариевна.

– Сами имели возможность убедиться, – сердито ответил Николай Михалыч. – Вы, небось, думали, что мы тут, деревенские недотепы, ничего не сообразим без вас?

Клеопатра Апполинариевна покраснела.

– Решили, решили, признавайтесь!

– Что вы, голубчик, – пряча глаза, сказал Клеопатра Апполинариевна.

– Я вас предупредил, – железным голосом сказал Михалыч. – Всего хорошего.

И он открыл дверь.

– Подождите – раздался крик Владика из кухни. Он примчался оттуда с куском пирога в руке. – А как же про посольство? Вы же нам так ничего и не рассказали.

– Про какое посольство? – удивился Михалыч.

– Про израильское. Вы же сами сказали…

– Я сказал?

– То есть вы… ну да, – закричал Владик, – вы сказали, что мы специально туда поехали.

– Я? – округлил глаза Михалыч. – Я вам ничего не говорил.

– Да как же не говорили! – возмутился Владик.

– Ничего я вам не говорил. И даже, – поднял указательный палец Михалыч, – я у вас сегодня не обедал. А все пироги, брат, ты сам слопал.

И Михалыч с высоко поднятой головой зашагал к крыльцу.

– Во кремень, – восхищенно сказал Саша, глядя ему вслед. – А знаешь, мать, он далеко не дурак. И в литературе разбирается. Думаю, что теперь я смогу вас оставить со спокойной душой.

– Санька, – возмутилась тетя Ася. – Неделя же еще не прошла.

– Пора, мать, пора, а то мне на работе потом не разобраться. Ну, завтра я еще с вами побуду, – сказал он, заметив умоляющий взгляд матери, – а потом мы с Натусей поедем.