Бьется пульс Конго - [17]

Господин Лубилакио водит автомобиль.

На востоке Конго подвизаются китавалисты, черная евангелическая церковь, ответвление американской негритянской церкви «Сторожевая башня». Ее проповедники пришли в 1924 году в Катангу из Северной Родезии. Они появились в Киву и достигли Восточной провинции. Эта церковь также провозглашает учение о черном Христе и опирается на Апокалипсис, который предвещает гибель белой расы. Китавалисты воинственны и имеют много последователей, особенно среди горняков в Маноно и Кабало (Северная Катанга), где под предводительством китавалистов происходили восстания, жестоко подавленные колониалистами.

Однажды мы ехали из Бута в Акети. В машине произошла поломка. Когда я снял колесо, к нам подошел конголезец. Он вежливо поздоровался с моей женой и спросил меня:

— Не могу ли я вам помочь?

— Охотно воспользуюсь вашими услугами. Большое спасибо.

— Нет, спасибо вам.

— За что же? — спросил я смущенно.

— Не узнаете меня? Вы вылечили мне ногу.

— О, это меня радует!

Когда мы устранили неисправность, я предложил ему сигарету, он отказался.

— Спасибо, теперь мы квиты. Вам я, собственно, не должен был помогать.

— Простите, но я не понимаю.

— Я последователь Китавалы.

— Ну и что же?

— Мы не должны помогать монделе. Впрочем, никто и не может вам помочь: черный Христос уже в пути и скоро будет конец всем монделе. Только не вам! — добавил он. — Вы монганга. Вы за нас.

Святые отцы жили среди африканцев. В воскресенье жители ходили в церковь. Справа сидели мужчины, слепа женщины с грудными детьми за спиной. Случалось, что в разгаре проповеди в церкви скулила собака. Никто ее не выгонял. Никто не мешал младенцам сосать грудь. Святые отцы проявляли терпимость. А в понедельник конголезцы отправлялись к своим колдунам за советом: какой день наиболее благоприятный для покупки второй жены или для обрезания во время праздника инициации. Святым отцам приходилось быть терпимыми: что годится в Риме, не годится в джунглях, где еще существуют свои традиции.

Однажды я узнал, что десять старух решили креститься. Нашим ребятам это показалось очень смешным, и они все время подтрунивали над ними.

— Что же тут смешного? — спросил я, но они промолчали.

Конголезцы не любят рассказывать чужестранцам о своих делах, им это даже запрещено родовыми традициями. Я спросил пастора, как он относится к странному случаю:

— Может быть, они желают быть похороненными по христианскому обряду?

— Да, и это тоже. На них снизошла благодать.

Заметив мою ироническую улыбку, он, в свою очередь, засмеялся и добавил:

— Кроме того, каждый, кто крестится, получает по килограмму сухого молока.

Его слова подействовали на меня как холодный душ. Однако далеко не всегда святые отцы столь откровенны.

В миссии нашего городка работал, например, один послушник, который говорил по-немецки. Из него немного можно было выудить, он вроде бы был туг на ухо. Миссионеры тоже ничего о нем не рассказывали. Он участвовал во второй мировой войне, вот и все. Австриец. Со мной он всегда был приветлив, и если что и говорил, то вроде: «Все на свете дерьмо». Странный послушник! В одной газете я как-то раз прочел сообщение, что при эвакуации американцами миссионерского пункта был эвакуирован сын Бормана, который носил сутану, то есть был миссионером.

И все же миссионерам нашего городка мы можем дать отпущение грехов: они заботились о прокаженных.

ЗВУЧАТ ТАМТАМЫ

В ноябре 1961 года напряжение между Стэнливилем и Леопольдвилем усилилось. Наступление против Катанги захлебнулось в дождях, и отряды конголезской армии остались в Стэнливиле. Генерал Лундула все больше отходил от Гизенги, а местный парламент разделился на фракции, выступавшие за и против Гизенги. И вот тогда-то в Кинду произошла резня.

В Кинду были размещены части третьей армии, то есть Восточной провинции, под командованием полковника Пакасса. Пакасса некогда был сержантом в штабе генерала Янсенса, однако не сделал блистательной карьеры. Гизенга произвел его в полковники; ему нужен был преданный военачальник, особенно когда он заметил, что Лундула отходит от него.

В первую неделю ноября в Кинду приземлились одиннадцать итальянских летчиков в помощь центральному правительству, еще не имевшему своих пилотов. Солдаты, стоявшие в Кинду, сочли прибытие европейцев провокацией. Их командиры не хотели воевать против Чомбе в Катанге: жалко было расстаться со «сладкой жизнью». Они внушали солдатам, что итальянцы — шпионы, которые выдадут солдат Чомбе. И вот в один из ноябрьских дней итальянцев средь бела дня убили, а их трупы сбросили в Луалабу.

Это вызвало возмущение в Леопольдвиле. Газеты писали об анархии среди солдат Гизенги. Как будто в других местах солдаты не вольничали, и даже прямо на глазах у правительства! Происшествие было немедленно использовано против Гизенги.

Гизенга назначил строгое расследование. Лундула вылетел в Кинду, однако виновников убийства уже нельзя было найти, они бежали в джунгли. После падения Гизенги их даже амнистировали.

А мне все казалось, что весь инцидент был спровоцирован некоторыми лицами, чтобы скомпрометировать Гизенгу.

Неуверенность в провинции росла. Из-за дезертиров положение стало опасным. Как и год назад, они шли на север, в Стэнливиль. Однажды вечером на противоположном берегу реки появились солдаты. Телеграф джунглей — тамтамы — уже сообщил об их приближении по деревням, хотя официальные инстанции упорно молчали. Солдаты подавали сигналы, по-видимому, требуя перевоза. Однако паром был en panne, горючее отсутствовало, к тому же стояла высокая вода. На берег прибежал Маяна и в знак отказа помахал сигнальной лампой. Немного погодя мы услышали выстрелы и свист пуль и возблагодарили половодье.