Бесы с Владимирской горки - [7]
И принесла ему взамен водицы со святой Варвариной руки.
«Она напоила тебя со своей руки, и ты сразу поправился – прямо на утро! Спасибо тебе, святая Варвара», – заканчивала всегда одинаково мать и, закрыв глаза, читала молитву так старательно, точно боялась: если однажды, она случайно пропустит хоть слово, Варвара рассердится и заберет Алешу – утащит его в свой серебряный гроб.
Часто-часто читала ему мать о красавице святой Варваре из сказочной башни.
Конец истории Алексей дочитал уже сам, много позже – и был он страшен, ох, страшен!
– …не пожелала она отречься от истинной веры христовой! И император-язычник велел подвесить Варвару на дереве и дал палачам страшные когти железные, и повелел строгать ее тело железными когтями. А раны кровавые прижигать огнем горящих свечей. Но и этого извергам показалось мало. Пока одни палачи разрывали и жгли прекрасное тело Варвары, другие били ее по голове громадным молотом… – рассказывал Алексей, не забывая ловко распоряжаться ветошью и смахивать пыль с деревянного резного киота иконы святой Екатерины Александрийской.
Такое уж было у них с приятелем Федором послушание – ежедневно прибирать Главный храм. Но Федор предпочитал исполнять работу попроще, как он сам говорил, поразмашистей – два взмаха и готово: вымести и вымыть пол, вынести мусор, снести в свечную мастерскую сосуды с оплавленными свечами и остатками воска. Все это он и впрямь делал быстро и споро – вот и сейчас уже заканчивал протирать пол, и на лице его явственно обрисовались мечтания, далекие от их темного храма.
– И невозможно было не только юной прекрасной отроковице, но даже самому сильному мужу остаться живым после подобных мук и страданий, кабы не укрепляла агницу Христову Варвару невидимая Сила Божья, – продолжал Алексей, давно заучивший наизусть Четьи Минеи преподобного Дмитрия Ростовского. Хоть иногда, для пущей красочности повествования, он все же вставлял туда пару-тройку слов от себя.
Четырнадцатилетний отрок Петр слушал его как завороженный.
А когда Алексей дошел до той, особенной части, где красавице деве Варваре и вступившейся за нее деве Иулиании отрезали их девичьи груди – мальчик уже не сдержался, сел на ступеньки у раки и заплакал навзрыд.
Хоть Алексей и не знал, плачет ли отрок о страстях и мучениях Варвариных или о своих усопших родителях. Нынче утром принесли Петру страшную весть – и отца, и мать его в одну ночь съела холера. Оттого Алексей и старался отвлечь его, как умел.
Заплаканного, худенького мальчика после заутреней подвел к Алексею его дядька, отец Александр, и наказал присмотреть за мальчонкой: «Перво-наперво отговори его выходить за пределы монастыря. Сам знаешь, опасно это. Слишком опасно!..»
Послушническая шапочка Алексея согласно закивала.
Уже третий месяц холера гуляла по Киеву, минуя лишь их святой Златоверхий Михайловский. И сидевшие в монастыре ощущали себя словно в осажденном граде, где одновременно и безопасно, и страшно.
Из-за холеры четырнадцатилетний Петр и поселился у них, почти месяц жил в их обители, пел в хоре на клиросе, и благодаря чудесному голосу успел сыскать себе среди прихожан Златоверхого славу херувима земного.
Петр не был ни иноком, ни послушником – был на особом счету.
Родители его, богатые благотворители, всегда щедро жертвовали и на Злато-Михайловский, и на иные храмы. И даже далекий от мирских дел Алексей понимал: теперь, когда мальчик остался сиротой и наследником, отец Александр и благочинный[2] совсем не хотят, чтобы Петр перешел от них в другой монастырь.
– Ты поплачь, поплачь, да помолись святой Варваре, чтобы родитель твой и родительница все посмертные мытарства прошли и вошли налегке в Царство Небесное. Тебе и самому сразу легче станет, – попытался успокоить мальчонку Алеша. – А я тебе другую историю расскажу. Ты же наш «Варварник» читал – о киевских чудах пресвятой девы Варвары? Об Андрее и Федоре слышал?
Отрок неуверенно мотнул головой.
Послушник Федор, бывший тезкой одного из героев истории, буркнул что-то невразумительное из-под широкой лавки, на которой во время длинных служб позволялось сидеть самым старым монахам монастыря, уже с трудом державшимся на ногах. И Федор как раз стоял на коленях, привычно полируя пол между ножками лавки и ногами древнего старца Пафнутия, присевшего там еще во время заутреней и восседавшего с тех самых пор с явным намерением досидеть до вечерней.
– А я вот сейчас тебе расскажу, – пообещал Алексей.
Он закончил «золотить» своим усердием медь. Два массивных, не слишком изящных подсвечника, стоявших как два стража у раки святой Варвары, Алеша всегда натирал до сверкающего золотого блеска, не позволяя им ни на миг покрыться ни мутью, ни патиной, ни восковой пеленой от растаявших во славу Варвары свечей.
Осталось самое важное – рака самой великомученицы киевской, окруженная литой узорной оградой.
Три ступеньки вели к нарядному гробу из девяти пудов чистейшего серебра под таким же серебряным балдахином с узором из тонких завитушек.
Пожертвованный христолюбивой графиней Анной Алексеевной Орловой-Чесменской девятипудовый серебряный гроб украшали фрагменты из жития «Невесты Христовой Варвары», а на подаренном ею же балдахине весом в четырнадцать пудов, словно божьи птички, сидели херувимы с крылышками и круглощекими личиками.
Наше отношение к тому, чего "не может" быть, за прошедшие столетия развития человечества кардинально изменилось, и то, что раньше считалось колдовством, теперь называется наукой. Целебные травы продаются в аптеках, а на прием к знахарям записывается множество страждущих. Врачи, сексологи и психологи монополизировали различные отрасли магии, и говорить о том, что ее не существует, - так же смешно, как ставить под сомнение "волшебные" свойства валерьянки и спрашивать себя: "Не совершу ли я грех, если накапаю ее себе перед экзаменом?"И все же и в XXI веке в магии остался темный закуток, куда заказан путь современным ученым.
Книга Лады Лузиной, самой популярной писательницы Украины 2004 года, посвящена ее любимой теме — сверхъестественному в нашей жизни. Три молодые женщины-киевлянки неожиданно для себя принимают от умирающей ведьмы ее дар. Как же они сумеют распорядиться им? Ведь они такие разные: тихоня-студентка, железная бизнес-леди и певица из ночного клуба. Все события разворачиваются в Киеве в наши дни. Но, владея магическим даром, не трудно попасть в прошлое и познакомиться с авторами «Демона» и «Трех богатырей» — Врубелем и Васнецовым.
…Дьявол любил ходить в церковь.Он любил сиротски белые стены маленьких провинциальных церквушек, похожих на кладовки с наивной бутафорской утварью, и величественную сиреневую пыль собора Парижской Богоматери, непробиваемую лепную броню остроконечных католических костелов и хмурый загробный мрак кремлевских церквей, уткнувшихся упитанными маковками в рыхлое московское небо.Он любил ходить туда в будни и в праздники.Он ходил не из чувства долга, он любил…Но больше всего Дьявол любил Киевскую Лавру…
То, что мы привыкли пользоваться всеми благами цивилизации, совсем не мешает нам, заболев, бежать одновременно к врачу и… известной целительнице. Фраза «тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить» срывается с нашего языка сама собой. И сообщения о не объяснимых наукой чудесах часто удивляют нас меньше, чем новые достижения в области техники и медицины. Давайте признаемся: все мы в большей или меньшей степени верим в приметы и не исключаем возможности, что кто-то может нас «сглазить» или наслать порчу на наших близких… Как уберечься от этого? Как не дать повлиять недобрым людям на наше счастье, здоровье, а в конечном счете, и на нашу судьбу? Об этом вы узнаете из книги Как уберечься от порчи и сглаза.
На киевской Лысой горе, где покоится заброшенное церковное кладбище, неизвестные раскопали могилу монаха. А за день до того, в свой собственный день рождения, пьяная дочь бизнесмена жестоко убила отца. На первый взгляд кажется, что эти события совершенно не связаны. Но лишь до тех пор, пока, отправившись на антикварный аукцион, красавица Катя не находит там картину забытого киевского художника — «Дух Бездны»…
Три молодые киевлянки неожиданно приняли от умирающей ведьмы Кылыны ее дар. Как же они сумеют распорядиться им? Ведь они такие разные: студентка исторического факультета Маша Ковалева, железная бизнес-леди Катерина Дображанская и уволенная из ночного клуба безбашенная певица Даша Чуб по прозвищу Землепотрясная.По воле или против нее, им пришлось стать Киевицами – хранительницами Города Киева – и каждую ночь дежурить на Старокиевской горе в ожидании удивительных или ужасных событий…Когда отмечают Новый год настоящие ведьмы? Уж точно не 31 декабря.
Добро пожаловать в Уизерворд, город-копию Лондона, не похожий ни на что другое. Биг-Бен? Тут он не нужен! А как же Букингемский дворец? Тоже без надобности! Здесь люди превращаются в животных, а магия наводняет улицы. Ильза провела первые семнадцать лет своей жизни в обычном Викторианском Лондоне, где магию считают вымыслом. Сирота, она зарабатывала себе на жизнь сначала воровством, а затем стала помощницей фокусника, создавая иллюзии. Когда девушка попадает в Уизерворд, то узнает, что в этом мире идет извечная война между шестью фракциями и их представителями, обладающими разными силами. Оборотни.
После прогулки со странной неформалкой я проснулся … Гребаной нежитью! Ничего не зная о своих новых возможностях, начинаю изучать оккультное ремесло, становясь сильнее и приобретая мёртвых союзников. В попытках найти суку, которая меня обратила — узнаю о существовании игрового интерфейса у таких же тварей как я и оказываюсь втянут в клановые разборки и родственные распри…
Ты думаешь, что роящиеся в сумерках редкие искорки это светлячки? А воем окрестности оглашает соседская собака? По-твоему, к соседке-гадалке тете Маше ходят за приворотом только малохольные дурочки? Однако окружающий мир совсем не такой, каким его описывают учебники по естествознанию. В городском сквере воет оборотень, светлячки это глаза охотящихся в темноте монстров. А тетя Маша взмахом мизинца может вызвать торнадо и извержение вулкана. Тебя самого приглашают на работу в Службу – организацию, которая стоит на страже границ между миром реальным и вселенной магов и чудовищ.
Келлен Аргос — маг с одним заклинанием, не лучшей репутацией и практически нулевой удачей. Он будто притягивает неприятности! Келлен по незнанию совершил ужасное: вытер измазанный кровью флаг Дароменской империи. И теперь ему придётся ответить за это. По закону Дарома королева обязана немедленно его казнить… Если только он не обыграет её в карты. Келлен уверен в себе и своей победе, как никогда. Ведь карты — это почти единственное, в чём он мастер. К тому же королева ещё совсем ребёнок и обыграть её не составит труда… Вот только во время игры он понимает, что маленькая королева гораздо умнее, чем кажется… и ей, как и ему, грозит смертельная опасность.
Вопреки традиционному мнению, смерть – не конец всего и не переход к загробной жизни. Умершие просто просыпаются в одном из миллионов миров, где им суждено жить и умереть снова, чтобы проснуться где-то еще. Все рождаются только единожды, но умирают множество раз, пока не достигнут Неоглашенграда, где смогут найти Врата Истинной Смерти. Бывший житель Нью-Йорка Купер оказывается в Неоглашенграде, городе кровожадных аристократов, замаскированных богов и богинь, бессмертных проституток и королев. Но сейчас это место переживает не лучшие времена: Врата Истинной Смерти рушатся, улицы наводняют Умирающие, и безумие, которое они разносят, способно поглотить всю метавселенную.
Харьков 1930 года, как и положено молодой республиканской столице, полон страстей, гостей и противоречий. Гениальные пьесы читаются в холодных недрах театральных общежитий, знаменитые поэты на коммунальных кухнях сражаются с мышами, норовящими погрызть рукописи, но Город не замечает бытовых неудобств. В украинской драме блестяще «курбалесят» «березильцы», а государственная опера дает грандиозную премьеру первого в стране «настоящего советского балета». Увы, премьера омрачается убийством. Разбираться в происходящем приходится совершенно не приспособленным к расследованию преступлений людям: импозантный театральный критик, отрешенная от реальности балерина, отчисленный с рабфака студент и дотошная юная сотрудница библиотеки по воле случая превращаются в следственную группу.
Харьков, роковой 1940-й год. Мир уже захлебывается войной, уже пришли похоронки с финской, и все убедительнее звучат слухи о том, что приговор «10 лет исправительно-трудовых лагерей без права переписки и передач» означает расстрел. Но Город не вправе впадать в «неумное уныние». «Лес рубят – щепки летят», – оправдывают страну освобожденные после разоблачения ежовщины пострадавшие. «Это ошибка! Не сдавай билеты в цирк, я к вечеру вернусь!» – бросают на прощание родным вновь задерживаемые. Кинотеатры переполнены, клубы представляют гастролирующих артистов, из распахнутых окон доносятся обрывки стихов и джазовых мелодий, газеты восхваляют грандиозные соцрекорды и годовщину заключения с Германией пакта о ненападении… О том, что все это – пир во время чумы, догадываются лишь единицы.
…Харьков, 1950 год. Страну лихорадит одновременно от новой волны репрессий и от ненависти к «бездушно ущемляющему свободу своих трудящихся Западу». «Будут зачищать!» — пророчат самые мудрые, читая последние постановления власти. «Лишь бы не было войны!» — отмахиваются остальные, включая погромче радио, вещающее о грандиозных темпах социалистического строительства. Кругом разруха, в сердцах страх, на лицах — беззаветная преданность идеям коммунизма. Но не у всех — есть те, кому уже, в сущности, нечего терять и не нужно притворяться. Владимир Морской — бывший журналист и театральный критик, а ныне уволенный отовсюду «буржуазный космополит» — убежден, что все самое плохое с ним уже случилось и впереди его ждет пусть бесцельная, но зато спокойная и размеренная жизнь.
Когда молодой следователь Володя Сосновский по велению семьи был сослан подальше от столичных соблазнов – в Одессу, он и предположить не мог, что в этом приморском городе круто изменится его судьба. Лишь только он приступает к работе, как в Одессе начинают находить трупы богачей. Один, второй, третий… Они изуродованы до невозможности, но главное – у всех отрезаны пальцы. В городе паника, одесситы убеждены, что это дело рук убийцы по имени Людоед. Володя вместе со старым следователем Полипиным приступает к его поиску.