Бесы пустыни - [19]

Старики из свиты передают, что Хетаман Мудрый, закончив свои труды, упокоился на ложе, и покрыли ему лик пеленой, а он все еще был при полном здравии и изрек свой последний завет: «…А ныне покончили мы с игрой и начали стучать во врата усердия».

Ночью он скончался.

Вовсе не было странным, что мудрецы-мыслители и богословы находили такую крайность необычной и зазорной для человека, от которого знали только мудрость и умеренность, однако все они тут же принялись повторять это самое выражение, поскольку, дескать, пришла, наконец, пора и настала встреча лицом к лицу с вечностью…

Славу эти слова приобрели великую, и слетали с уст всех находящихся при смерти, как заклятие.

3

Наследниками Хетамана Мудрого были двенадцать султанов.

Власть после него принял сын его сестры Дуккан[84]. После Дуккана правил сын его сестры по прозвищу Акнар[85]. После него — также наследник по сестринской линии Амуд[86]. Затем Джаббур, Хетаман Второй, Мохаммад, Асуф[87], Ахмад, Ахнохон[88], Хетаман Третий, Асагун[89], а последним был Хамма[90]. Хамма — тот, кто нарушил древнейший обычай племени и отрекся от султаната, уступил власть сыну своего брата Урагу[91], когда неожиданно поразил его недуг — тоска по неведомому — и задумал он удалиться в пустыни Адаг и Азгер[92] и жить там отшельником, кочуя в барханах. Несмотря на то, что Хамма был единственным султаном, сестре которого Аллах не сподобил принести ему законного наследника, люди тем не менее не простили ему такого удара и считали, что передал надзор над ними в руки человека неизвестного происхождения, доверившись женщине чужеземного племени и совершив непростительную глупость — узаконив незаконнорожденного. На своих вечерних посиделках люди называли нового султана «ублюдком» и ожидали несчастий в пору его правления.

4

Ни один человек не верил, что существует на свете такая болезнь, что могла бы заставить султана отказаться от трона, какой бы неведомой и скрытой эта болезнь ни была.

По улицам Томбукту поползли слухи и пошла молва, которую поддержали люди разумные наряду с переносившими ее наглецами — о том, что Ураг вступил в сделку с тайными колдунами из страны Кано, чтобы выудить своего несчастного дядю отречься от престола и удалиться в изгнание. Но кто ж это поверит, что человек в здравом уме отречется от власти и добровольно изберет для себя изгнание в Сахаре? Эти слухи нашли себе поддержку в душах людей по причине сомнительности способа, избранного мужчиной для отречения от султаната. Как-то ночью народ разбудил непонятный шум во дворце. Очевидцы поутру рассказывали, что султана поразил внезапный припадок, похожий на те приступы экстаза, в которые впадают на ночных посиделках и пирушках молодые люди, одержимые шайтаном бесовской музыки и веселья. Он упал ниц, как больной падучей болезнью. Долго корчился и извивался, на губах у него выступила пена, а в глазах застыло удивление, детская наивность и пустота. Тело вытянулось и затвердело, что ствол акации. Некоторые приближенные из свиты рассказывали, что Ураг был первым, кто примчался на место. Он замер над головой своего дяди на некоторое время, его сопровождала тайная группа колдунов-огнепоклонников, которые прибыли из соседнего Кано специально для исполнения этого заговора. Потом передавали — также с уст приближенных, что султан заявил, что горящий уголь возгорелся в сердце его и в свете его узрел он Аллаха. Не прошло нескольких дней, как глашатай объявил об отречении султана и передаче им власти сыну его брата.

А поскольку во всей истории Великой Сахары не бывало прежде правителя, кто по собственной воле отказывался бы от власти, равно как не было еще случая передачи кормил власти султаната Томбукту в руки племянника сомнительного происхождения, то народ, конечно, утвердился во мнении, что все это козни, устроенные теми колдунами-огнепоклонниками совместно с женщиной-чужеземкой, и справедливо ожидали от будущего еще больших невзгод и несчастий.

5

Ожидание было недолгим.

Не успел Хамма оставить город и сгинуть в песках Сахары, как колдуны из Кано и предсказатели-чужеземцы из числа приближенных захватили трон и приняли на себя правление в султанате. Немного времени прошло, как отняли они посты советников и помощников у людей местных и завладели всеми значительными должностями и званиями. В ту пору хозяйство страны переживало упадок, какого Томбукту не видал со времен завоеваний. Вожди племен бамбара и страны магов-огнепоклонников были свидетелями состояния немощности и упадка в султанате, оживились и осмелились отказаться от уплаты подушной подати. Золотая казна опустела, прекратилась караванная торговля и Севером. Пришли в застой рынки, опустели от товаров лавки. Проходимцы и мошенники не упустили возможность воспользоваться случаем начать работорговлю. Расцвели грабежи и разбой, множились крики и плач на ночных улицах от всякой нечисти.

Впервые в истории постучал голод в ворота Томбукту.

И в ту пору, когда колдуны из Кано и чужеземные маги строили свои козни и вершили грехи, местные гадалки и предсказатели сошлись на том, что секрет постигшего несчастья кроется в том самом племяннике. Распознали они и растолковали тайные знаки язычников, гласившие, что крепость кровного наследования обеспечивается только через сына, рожденного от сестры, и отступление от этого обычая приводит к беде и невзгодам. А всякий, кто уверовал в чужеземку, есть подлый дервиш!