Бестолковый роман: Мужчины не моей мечты - [9]

Только никому обо мне не говори. Ты же знаешь мой пунктик. Я считаю, когда в отношения двоих вмешивается кто-то третий, а еще хуже – четвертый, пятый, это уже не личная жизнь, а общественная. Я загадала, если никто о нас не узнает, мы с тобой никогда не расстанемся. Пусть наше «мы» будет только нашим.

Когда ты уехал, пришла моя мама. Но это не тот случай, когда надо радоваться. Помнишь, я говорила, что мы с ней совершенно чужие люди. Ты еще удивлялся и не понимал, как это возможно. А вот возможно.

Я никогда не чувствовала себя ребенком. Все время торопилась вырасти и доказать, что мамино «ты никому не нужна» – ее заблуждение. Единственное, что ей во мне нравилось, это когда я говорила «я сама». Поэтому я сама поступила в университет, сама его закончила, сама нашла работу, купила квартиру, сменила профессию (из школьной учительницы я стала искусствоведом). И вот теперь, когда у меня все получилось, мама решила напомнить мне о дочернем долге.

Она так и сказала: «Я тебя вырастила, а теперь ты мне должна 30 тысяч рублей». Такса, наверное, сложилась из расчета тысяча рублей за каждый год моей жизни. Я отдала бы ей деньги, но такой суммы у меня просто нет. Тогда она заявила: «Буду жить у тебя, а пенсию перечислять на сберкнижку. Так что теперь у меня появилась семья».

Ты не подумай, что я жалуюсь. У тебя и своих проблем хватает. А я выдержу, я сильная. Все так говорят. И мама – тоже. Зато у меня есть ты. Твоей любви хватит, чтобы заменить родительскую. Ведь так?

Напиши, над чем сейчас работаешь? Ты говорил, что собираешься ставить новый спектакль. Интересно, какой? Жду ответа».

«Милый мой! Твое письмо – как глоток свежего воздуха, как дуновение ветерка с запахами нашего прошлого лета. Но у меня на душе – глубокая осень. Непогоду вызвали финансовые проблемы. нас в музее стали задерживать зарплату. А других источников существования, как ты знаешь, у меня нет. Поэтому пришлось подрядиться лектором и экскурсоводом в других музеях. Никогда бы не подумала, что это не так просто. Ведь во всех городских музеях работают мои подруги и знакомые. Сначала я договорилась с директором краеведческого. Уже составила расписание, набрала группу студентов, но в самый последний момент выяснилось, что я вклинилась, сама того не желая, в график работы моей подруги – Ирины. Получается, что я, хоть и косвенно, но повлияла на снижение ее доходов. Когда утверждали мой план работы, она ничего не имела против, а накануне закатила истерику. Пришлось отказаться.

В Музее боевой славы получилось еще интереснее. Когда наступил день зарплаты, оказалось, что я прохожу как совместитель и поэтому получила всего две трети от причитающейся суммы. Это при том, что в договоре были указаны другие условия. Думаю, и тут не обошлось без вмешательства Ирины. Ей почему-то всегда плохо, когда мне хорошо. Она питается моими неудачами. Хотя я всегда ей во всем помогала. Выбила ставку в краеведческом, сидела с ее ребенком, занимала деньги, выслушивала про ее семейные неурядицы. Но ладно, черт с ней, с этой Иркой. На нее грех обижаться. У нее все как-то не ладится. Она все время говорит, что меня все используют. И ты в том числе. Я на нее разозлилась. При чем здесь ты? Что ты можешь у меня взять, кроме моей любви? Но как раз любви-то для тебя не жалко. Я хочу, чтобы ты был счастлив.

Только не думай, что я у тебя прошу денег. Ни в коем случае. Я справлюсь. Я сильная, выдержу.

Рада, что ты приступил к новому спектаклю. Только почему ты держишь его в тайне? Хочешь сделать для меня сюрприз? Храни нашу тайну!»

«Здравствуй, любимый! Какое счастье, что мы скоро увидимся. Ты просто молодец! Сделать спектакль, чтобы с ним поехать на гастроли! И первым делом – в наш город, а значит – ко мне. Ради такого сюрприза стоило держать в тайне свои планы. Умница! Я тобой восхищаюсь!

Я все приготовила для нашей встречи. Ты хотел пожить в лесу, так и будет. Я сняла дачу. А чтобы тебя не пугала тишина, купила новенький магнитофон и кассеты с твоим любимым Бетховеном. Холодильник полностью забит продуктами, так что тебе ни о чем не придется беспокоиться. В том числе и о деньгах. Мне удалось немного накопить.

Я жду тебя, мой родной. Хорошо, как хочешь, встретимся только после спектакля. Зато ты и я снова превратится в «мы». Только никому не говори обо мне. Пусть это будет нашей тайной. Нашей непридуманной жизнью».

Зал взорвался аплодисментами. Единственный персонаж моноспектакля, разбросав по сцене прочитанные письма, поклонился публике. Откуда-то несмело раздалось: «Ре-жи-ссе-ра!» Он бодро вбежал на сцену и, раскланиваясь публике, широко улыбнулся. Она, с трудом стряхнув оцепенение, медленно, придерживаясь за спинки кресел, подошла к краю сцены. Их взгляды встретились. Он подал руку и вытянул ее на сцену. Она, не стараясь скрыть слезы, собрала последние силы, размахнулась и влепила звонкую пощечину. Зал затих. Послышался шум опускающихся кресел. Все подумали, что пьеса продолжается.

– Зачем ты из нашей любви сделал спектакль? – едва держась на ногах, выдохнула она.

Он взял ее за руку и, заставив поклониться, представил: