Бесстыжая - [102]

– Не смей переходить мне дорогу, если дело касается Мэл, – предупредила Джесси серьезным тоном. – Я не намерена с этим мириться, Шелби. Ты поняла?

Шелби нетерпеливо подняла голову.

– У меня есть на это право, Джесси.

– Нет у тебя никакого права. Нет!

– Иди к черту! В Мэл есть и моя кровь.

– С точки зрения закона, она твоя племянница, Шелби. Племянница!

Две женщины смотрели друг на друга, и в голове каждой метались слова, которые нельзя было произнести. Продолжать этот спор не хотелось никому. Они были повязаны взаимной враждой и ложью.

Обволакивающий запах духов разнесся по ванной комнате. Это был любимый запах Шелби. Певец наконец-то закончил свои сожаления по поводу утраченной любви.

– В любом случае, это не имеет значения, – холодно сказала Шелби. – Утром я уезжаю.

– Уезжаешь? – Джесси слышала об этом впервые.

Шелби снова вернулась к зеркалу.

– Да, я еду в Сан-Франциско. – Она внезапно улыбнулась, испытывая удовлетворение от того, что последнее слово осталось за ней. – Мне нужно кое-чем заняться, и, кроме того, я обедаю с Люком.

– С Люком? – Джесси вскинула голову, не веря собственным ушам. – Но зачем?

– Он согласился обсудить со мной мое деловое начинание. В этом занюханном городишке не имеет никакого смысла открывать имидж-агентство. Чтобы укрепить связи и сделать так, чтобы дело пошло, мне нужен офис в Сан-Франциско. Я думаю, мне удастся раскрутить все это, чтобы клиенты ринулись со всего побережья. Ты же меня знаешь.

Джесси казалось, что на нее налетела какая-то слепая сила. Или это новая форма шантажа и вымогательства? «Если ты не дашь мне то, что я хочу, это сделает Люк», – словно говорила Шелби.

Она была в слишком большом смятении, чтобы попытаться распознать, что именно движет ее сестрой. Унижаться до расспросов было нельзя. Ей хотелось только поставить ее на место, как она только что сделала с отношениями Шелби и Мэл. Джесси с удовольствием предъявила бы своей сестре ультиматум. Не подходи к моему мужу, черт побери! Я этого не допущу!. Но Люк не был ее мужем. Он был мужчиной, который один раз уже встал между ней и Шелби. Он был недосягаем. Нет, она не сможет бороться за него с собственной сестрой. Это было невозможно, немыслимо. На это существовали тысячи причин, в том числе, гордость и самоуважение. Но, даже если бы не была затронута ее личная честь, Джесси не стала бы вступать в борьбу с Шелби, потому что эта борьба была заранее обречена на проигрыш.

Шелби повернулась к раковине и стала умываться.

– В чем дело, Джесси? – спросила она голосом, холодным, как льющаяся из крана вода. – Ты же не будешь возражать, если Люк мне поможет. У нас просто общее дело.

– Ты никогда не занимаешься просто делами, Шелби.

Шелби сняла с кольца полотенце и начала вытирать лицо.

– Ну что же, а если и так? Ты же отказалась от любых притязаний на него. Давай поставим точки над «i», а, Джесси? У тебя был шанс завоевать Люка, и ты его упустила. А я не хочу упустить свой.

Джесси казалось, что внутри у нее что-то сохнет и умирает. Ей хотелось встать и убежать из комнаты, но у нее не было сил и желания, показывать Шелби, какая дрожь ее бьет. Через мгновение она вскочила на ноги, поморщившись от внезапной боли в бедре, но тут же взяла себя в руки.

– Делай, что хочешь, – холодно и равнодушно произнесла она, – пока это не касается моих отношений с Мэл. И убирайся из этого дома. Я не хочу, чтобы ты здесь жила. С этими словами она повернулась к двери.

– Ты допускаешь ошибку, Джесси, – крикнула Шелби ей вслед. – Мэл тебя за это не похвалит.

– Посмотрим, – пробормотала Джесси.

Глава 25

Люк еще не совсем напился, но был близок к этому. Остановившись на маленьком перекрестке на Пасифик Хайте, он некоторое время не мог понять, куда ему идти – вверх или вниз. В конце концов он выбрал направление, прошел мимо двух викторианских домов и удовлетворенно улыбнулся. Целый день он провел в «Рейли», баре неподалеку, и сидел бы там до сих пор, если бы бармен не хлопнул его по плечу и не посоветовал подышать свежим воздухом.

Свежим воздухом? Трезвая мысль. Люк содрогнулся от сознания того, что рано или поздно протрезвеет и вновь вернется к своему безрадостному существованию, и направился к дому, где спиртное было в достатке, а советов никто не давал. Взбираясь по деревянному крыльцу дома Уорнеков, он вдруг увидел какой-то белый клочок. Это была смятая бумажка, и Люк осторожно нагнулся за ней, понимая, что может легко потерять равновесие.

Любопытство заставило его вглядеться, а количество выпитого – сесть на крыльцо, что он и сделал с некоторым усилием.

Это был листок из кухонного блокнота. Точно такой же Люк видел около настенного телефона в «Эхе». Раскрашенная во все цвета радуги бабочка в углу делала его легко узнаваемым. Это был знак Джесси. Интересно, когда она это написала. Адрес его дома в Сан-Франциско был слегка размыт, но все равно читался.

Наверное, она выронила его во время их медового месяца, решил он. Между медленным танцем и посещением китайской аптеки. Люк сунул бумажку в карман, и волна отчаяния охватила его. Это из-за нее он сидел сейчас на этих ступеньках, не различая перед глазами почти ничего. Наверное, он поступил благородно, уехав из Хаф Мун Бэя, чтобы не причинять ей дополнительную боль, но что будет делать с тем возом дерьма, который он на себя взвалил?