Бесстрашный рыцарь - [27]

Она заставила его снова целовать ее в губы. Его хрипловатый смех вызвал в них жар, и его язык снова скользнул в ее рот. Она трепетала под его яростным натиском, и он услышал ее тихий стон.

Когда Кристиан оторвался от нее, Авиза сжала его руки. Ее колени снова предали ее, и она с трудом устояла на ногах. Глубоко вздохнув, она осознала, что пора положить конец этим поцелуям.

– Я должна проверить, как Болдуин справился с перевязкой, – прошептала она.

– Да.

Отчего его голос звучал неуверенно? От желания? Или он нашел нечто смешное в ее словах? Не глядя ему в лицо, Авиза не могла быть уверена. Она сделала резкое движение головой, когда он сказал:

– Прости меня.

– За что?

– За то, что поцеловал тебя. Гай сказал, что во время поста ты придерживаешься строгих правил. – Он усмехнулся. – Хотя не скажу, что раскаиваюсь в том, что искушал тебя, потому что ты сама искусительница.

– Я просила тебя приберечь твои пустые комплименты для других, потому что не нуждаюсь в них.

– Очень хорошо. В таком случае скажу тебе правду. Ты спросила меня, не приметил ли я в зале какую-нибудь девицу, с которой хотел бы покувыркаться в постели.

Глаза его потемнели, и в его голосе она ощутила бурю чувств.

– Да, ответ заключается в том, что я приметил такую девицу, с которой мне хотелось бы побывать в постели, Авиза. Но мне не хотелось бы, чтобы все произошло слишком быстро. Я бы растянул это удовольствие надолго, чтобы у меня хватило времени разделить каждую минуту наслаждения с тобой.

– Ты не должен говорить таких вещей. – Авиза чувствовала, что не владеет собой.

– Но ведь ты просила меня быть правдивым.

– Но возможно, не до такой степени.

– Есть кто-нибудь, владеющий твоим сердцем? «Аббатство!» – хотелось ей крикнуть.

– Да, я обещана кое-кому.

– Мне следует вспомнить об этом, когда твой прелестный рот снова начнет искушать меня. – Он взял ее за руку и провел ее пальцами по своим губам, потом сказал: – Но если ты передумаешь и нарушишь это обещание, я буду ждать тебя и сделаю все, что ты пожелаешь. Запомни это, Авиза.

Глава 7

Стоны и жалобы Гая разбудили Кристиана. Знакомый звук, но в это утро у него были основания для брани и проклятий.

– Потише, понизь голос, – пробормотал Кристиан, приподнимаясь и садясь на полу. Комната была наполнена слабым серым предутренним светом. Тени в углах не сдавали позиций. Этих углов не достигал ни свет из окна, ни тепло от камина.

– Ты всех перебудишь.

Гай перекинул ноги через край кровати и склонился к Кристиану.

– Хочешь сказать, прекрасную Авизу?

– Хочу сказать, всех остальных.

Господь свидетель, он не хотел говорить об Авизе до того, как остатки сна не выветрятся из головы. Она была частью каждого его сна, постоянно ускользающей и невероятно желанной. Впрочем, как и вдохновительницей этих снов в часы бодрствования.

– Я думал, ты хотел встать пораньше.

– Нет смысла вставать до восхода солнца, потому что не видно дороги. И мы не сможем убедиться, что больше нет никаких неприятных сюрпризов.

Кристиан хмуро посмотрел на брата и встал, опершись всей тяжестью на правую щиколотку. Боль была слабее, чем накануне. Все его суставы протестовали против столь раннего подъема. Всю ночь он метался и вертелся с боку на бок. Жесткие камни были не столь для него неприятны, как то, что одна часть его тела была близка к обжигающему огню камина, а другая страдала от лютого холода. Но и с этим он был бы готов примириться, если бы не наваждение повторяющихся снов.

Доковыляв до одного из ведер, он разбил в нем корку льда. Вода подо льдом была такой холодной, как требовалось, чтобы освободить его от постоянно повторявшихся снов. Он поспешно побрился и вздрогнул, поцарапав лицо. Ему следовало наточить свой нож до того, как покинуть замок.

Кристиан сделал шаг в сторону, когда его брат, прихрамывая, направился к гардеробу. На полу лежал и потягивался Болдуин и скреб подбородок, все еще гладкий, как у девушки. Он что-то пробормотал, когда Кристиан проходил мимо него; чтобы взять свой плащ.

Кристиан накинул плащ на плечи и заколол булавкой, чтобы тот сидел должным образом. Дотянувшись до своего меча, он остановился и посмотрел на узкую дверцу, которая вела в комнату, где спала Авиза.

Она отказалась спать в большей комнате на матрасе, сказав, что он пригодится Кристиану. Сама же вызвалась спать на полу. Эта женщина могла рассуждать о чем угодно и спорить по любому поводу, но ей следовало бы знать, что рыцарь никогда не позволит даме испытывать такое неудобство. А то, что частенько она оказывалась права, только усиливало его досаду.

Он сделал шаг к двери, столь низкой, что даже Болдуину приходилось наклоняться, чтобы пройти. Из глубины его существа к горлу поднимался стон, потому что Кристиан представил то, что увидит в комнате. Даже его спор с Авизой не мог изменить течение его мыслей и отвлечь от картины, которую рисовало ему воображение, – женщины, лежащей на матрасе. Ее золотые волосы, должно быть, прикрывают ее груди, колеблющиеся при каждом вздохе, и ниспадают волнами к соблазнительно изгибающимся бедрам. Изумительные глаза скрыты под опущенными веками, но полуоткрытые во сне губы будто ждут его поцелуя. Когда он окажется рядом, он покажет ей, как сладко им будет нежиться в постели холодным зимним утром.